– Тепло ее тела… – перебил его Краусс – вот чего мне… не хватает. Но… ее толчки… эти милые проявления жизни… это восторг, истинный восторг, Толя! Поздороваться… да-да, детка… она хочет… поздороваться….
– Прекрати!!! Слышишь, хватит!!! – Генрих, этот придурок Генрих, вцепился в это чудище и завопил, как полоумный – Друг, перестань!!! Это ужасно, просто ужасно!!! Поехали в город, с нами, с Толей и Юрой, мы тебе поможем!!! Я боюсь за тебя, Ульберт!!! Милый Ульберт, пощади меня!!! Иди с нами, ну, иди!!! Я тебя… я… я ведь… а мы…. Хвати-и-и-и-ит!!!
– Sie geht. Sie und ihre Kraft kommen zu dieser Stunde. Sie hat die Mahlzeit abgeschlossen, und alle Ströme von Eiter strömen in ihren Schoß. Sie wird geboren! – не своим голосом прогудел Краусс…
…и вот тут началось самое дерьмо.
Треск. С таким треском лопается тыква. Кости сломались, мясо порвалось, все, что еще можно было назвать плотью, раскрылось и перемешалось, залившись горячей кровью. Краусс… разошелся от паха до гребаного подбородка, издав последний истошный вопль…
…который я всегда слышу в своих кошмарах….
Эта тварь вырвалась. Она… вышла из Краусса. Я плохо запомнил эту ее форму, потому что гадина вся была в крови и ошметках. Но она… эта склизкая пиявка, эта хищная сука обвилась вокруг Генриха и порвала его! Разорвала напополам, повалилась на пол вместе с той половиной, где была башка. Начала грызть. Ее тело было упруго и энергично, кровища брызгала во все стороны. Она ввинчивалась в черепушку Булочникова и сосала мозги. Нижняя половина валялась тут же, в месиве из кишок….
Кишки Генриха…. Кишки Генриха…
Наконец заметив нас, тварь завизжала тем, что служило ей ртом. Я увидел длинный хвост, недоразвитые руки с ногами, приросшие к телу при помощи мембран, и лицо… гребаное лицо нерожденного младенца с треугольной пастью с тремя рядами игл-зубов!
Чмокающая слизь на венозной коже и теплая человеческая кровь на струящемся жестокостью теле….
Мы ничего не сделали тогда. Что, нахрен, мы могли?! И Лексин, и я, были храбрецами. Но, сука, что бы вы делали на нашем месте? Честь нам делает хотя бы то, что мы не обделались!
И все же Лексин опомнился первым. Этот чертов герой побежал к твари, но она уже пробила дыру в потолке и скрылась. Эта уродливая мразота улизнула от нас! Сожрала Генриха и ушла!