– Он твой. Я бы никогда… Я не настолько дрянь, Дерек.
– Ты так и не поняла? Ты именно она и есть. Просто уйди, Оливия. Пожалуйста, исчезни.
Удивительно, но она позволяет мне закрыть дверь, а сама остаётся по ту сторону порога.
***
– Ну ты как? Может быть, хочешь побыть один? – спрашивает Брук, когда, заперев входную дверь и поднявшись по лестнице, я вхожу в собственную спальню и просто ложусь на кровать рядом с сидящей по-турецки девушкой, по-прежнему одетой в мою белую рубашку и рассматривающей фотографии в моём альбоме, на что я вообще-то разрешения не давал, но, тем не менее, не могу найти ни единой веской причины начать его отнимать. Поскольку мне уже и так достаточно скверно и ужасно, это ни в коей мере не способно вывести меня из себя, и я лишь вытягиваю ноги около женского тела и качаю головой:
– Ты же знаешь, что не хочу. С тобой я отвлекаюсь, и мне это нравится.
– И долго ты планируешь так жить?
– Ты о чём?
– Думаю, ты догадываешься. Нам, конечно, весело, и всё такое, но, хоть я и не особо разбираюсь в людях в целом и в Оливии Браун или Картер, не знаю, как правильно, в частности, по-моему, она сильно расстроилась и сделалась подавленной, когда первоначально не только не увидела тебя, но и осознала, что я одета лишь в твою рубашку поверх нижнего белья.
– Не то чтобы меня это терзает, но с чего бы ей вдруг расстраиваться? Мы в разводе, и само собой разумеется, что однажды мы оба вступим в новые отношения.
– Да неужели? Это ты что ли вступишь?
– А почему бы и нет?
– Потому что ты не сможешь, – наконец откладывая альбом, с невероятно сильной убеждённостью заверяет меня Брук, и это, кажется, только начало, – и заканчивай лгать самому себе. Пусть вы развелись, но весь твой облик буквально кричит о том, что чувства никуда не ушли, и ты ведь, надеюсь, дал ей понять, что мы просто друзья безо всяких там привилегий, иногда чисто зависающие вместе, в результате чего я частенько остаюсь ночевать в твоей кровати, потому что тебе нужно ощущение кого-то рядом, чтобы чувствовать себя менее одиноким?
– Нет, не дал. Она считает, что я сплю с тобой, – твёрдо и жёстко отрезаю я, борясь с желанием велеть ей прекратить и заткнуться ко всем чертям, но даже если отпустить себя на волю, Брук мне вряд ли подчинится. При нашем знакомстве я увидел кроткую девчонку, с которой будет приятно поразвлечься, но на деле она оказалась той, кто без раздумий и промедлений может сказать мне то, что думает, а не то, что я хочу услышать. Пожалуй, теперь это единственный человек в моём окружении, который не считает нужным делать мне скидку из-за моих переживаний или состояния. Все остальные преимущественно так и лебезят и только и делают, что думают, как бы поправить моё настроение и сделать меня хоть чуточку счастливее. Все, но не Брук. Каким-то образом для неё я весь как на ладони и, что самое странное, позволяю себе таким быть. Наверное, в некотором роде мною действительно движет потребность в тепле другого человека под боком. – Причём совсем не в том смысле, о котором ты только что говорила. И я не стал её разубеждать, – я и сам заметил, какой растерянной, потерянной и непохожей на саму себя была Оливия, по крайней мере, в первые мгновения, но мстительное удовольствие перевесило все разумные доводы, что я всё-таки не подонок, даже если хочу им казаться, и в результате я не сказал ей ничего, что она, возможно, жаждала от меня получить. Ни опровержений, ни добрых слов, ни смены гнева на милость.