Дальше-нужно было взять анализы из носоглотки и ануса у больного, поступившего накануне. На подоконнике процедурки стояли заготовленные для этого три стеклянные пробирки с алюминиевыми прутьями, имеющие на конце прикреплённые ватные тампоны. Михаил Иванович предложил мне это сделать. Я сказал, что не умею, но с интересом научусь данной процедуре от самого-Михаила Ивановича. Мой напарник обречённо посмотрел на меня и взял анализы сам.
Наступило время завтрака больных. Он совмещался с утренней раздачей таблеток. Больные сначала шли мимо процедурки, принимали лекарства, а затем-уходили на завтрак в столовую заходя по пути в туалет для справления нужды и попутно-выплёвывая из складок ротовой полости и нёба принятые только что таблетки. Михаил Иванович взялся проводить завтрак, ему надо было накрыть столы и собрать после еды ложки и, пересчитав их, сдать в раздатку. Меня он поставил «на таблетки». Я стоял в дверях процедурки за выставленным столом, на котором стоял ящик с контейнерами, мензурки для запивания и кастрюля с водой для использованных мензурок.
Воду в тридцатимиллилитровые капроновые стаканчики наливали из специального чайника. Он был очень старый и изготовлен из алюминиево-цинкового сплава. Особенностью этого материала является его сильное окисление. В труднодоступных местах быстро образовывалась толстенная патина с многочисленными кавернами. Видно было, что чайник чистили редко (если вообще- чистили), поэтому-на дне и стенках в кавернах от водопроводной воды заводились густые микроскопические водоросли так, что само внутреннее пространство сосуда обладало собственной экосистемой.
Раздавать таблетки мне не понравилось. Нужно было всякий раз заглядывать в рот пациентам для проверки. Их зубы находились в крайне запущенном состоянии и запах, который они выдыхали мне прямо в лицо-был, примерно – как из туалетного толчка. Да и толку от того было мало. За годы нахождения в психиатрических стационарах пациенты научились искусно маскировать таблетки, а затем – их выплёвывать. Государство тратило свои деньги на лекарства, по большей части – впустую.
После завтрака я быстро написал журнал сдачи. Я просто переписал предыдущую запись и поставил свою подпись в конце. Затем-пришла дневная смена, приняла дежурство и ровно к девяти часов утра весь средний медперсонал собрался в столовую на «пятиминутку». Начальство явно не торопилось. Вовремя пришедшая Мария Алексеевна велела ждать заведующего и не начинать без него. Дмитрий Ильич явился на собрание с десятиминутным опозданием. Ночная смена заметно нервничала: всем хотелось поскорее уйти домой. Мой напарник зачитал наблюдательный журнал. После этого заведующий рассказывал о жизни всё того же Фрунзе, только-покороче, минут на двадцать. Под конец пришла старшая сестра и воссела рядом с другими начальниками с очень важным видом. Она властно посмотрела на сжавшегося Дмитрия Ильича, и тот быстро закончил своё повествование. Елена Александровна обратилась к нам: