– Вот же пошляки! – искренне возмутилась я. – Ну вас.
– Вив, не обижайся. – Гавриил рухнул в кресло напротив и тоже пристегнулся. – Просто мы, Хранители, всё никак не можем понять, как так вышло, что ещё ни один из нас не был с такой горячей красоткой, как ты.
– У меня есть парень, – я подняла руку, останавливая поток информации, – Àмори. И всем вам это прекрасно известно.
– Амо́ри, – повторил Гавриил, переставляя ударение на второй слог, и вновь прыснул со смеху. К гоготу тут же присоединились Орэль и Тирх. Я закатила глаза.
– Это имя, между прочим, с миттарского переводится как «прекрасная большая вода», – буркнула я, исподлобья рассматривая друзей. – Нет, ну чего вы ржёте-то? Сколько уже можно?
– Прости, Вив. – Орэль отёр тыльной стороной ладони выступившие слёзы. – Ты просто такая… такая… – Он что-то изобразил руками в воздухе, очерчивая мою фигуру. – А он вот такой… – Друг забавно поджал губы, нахмурил кончик носа и выпучил глаза. – И, в отличие от твоего парня, ни одному из нашей команды не надо подчёркивать именем, что у нас что-то большое.
Гавриил, Орэль и Тирх вновь заржали, а я сердито тряхнула волосами. Прошло уже несколько лет с тех пор, как я сделала себе операцию на ногах и перестала комплексовать по поводу уродливых шрамов. В целом за время учёбы на Юнисии моя внешность претерпела значительные изменения. Уже после полугода жизни на этой планете и купания в самом настоящем, пускай и разреженном море, стало ясно, что во мне проснулась миттарская кровь. Всего одна четверть, но она была.
Первыми поменяли цвет глаза. В один прекрасный день я заметила в зеркале, что они из невзрачных мышино-серых стали васильковыми. Затем постепенно изменилась и фигура. Ещё сильнее развились лёгкие, увеличилась грудная клетка, а благодаря хорошему и качественному питанию организм набрал вес в правильных местах. Тихая, скромная и худая, как водоросль, неудачница с Захрана с обезображенными ногами постепенно превратилась в уверенного в себе кадета пограничного филиала Академии Космического Флота, а позднее – в капитана и Хранителя.
В последние годы изменился и цвет волос. Вначале – всего несколько прядок, но теперь вся моя шевелюра отливала насыщенным лазурно-синим. Впрочем, к последнему факту я отнеслась совсем уж спокойно. На Захране молодёжь красила волосы и в розовый, и в голубой, и в фиолетовый, и даже в цвета радуги.