– Чтобы такой шикарный, изумрудно-зеленый и чтобы обязательно такой колючий гребень, – мечтательно пробормотала она. – Еще чтобы все разноцветное и яркое… и крылья, а зубы во! – Она развела руками. – Чтобы акулы боялись! А животные должны разговаривать!
Вот любила Люся фэнтези про магические миры и всяких-разных королей эльфийских и принцев драконьих. Мечтая о путешествиях, она всегда увлекалась настолько, что уносилась в мыслях не в банальное заграничье Турции или Египта, а в волшебно-сказочные и невероятно магические фэнтезийные места.
– А ты вот тут стоишь, и у меня даже выходных теперь нет, – решительно продолжив монолог с мебелью и взявшись за стул, буркнула она. – Ну и пусть у нас звери не разговаривают, а на путевку на юг денег нет, перемены начнутся, как только я избавлюсь от «камней застоя». И начну я с тебя!
Решительно вытащив стул из комнаты в коридор, Пуговкина озадаченно задумалась, куда бы его пристроить.
– К бабушке в спальню не поставишь, там некуда, – заглянув во вторую комнату их двушки, вынуждена была признать она. В крошечную кухню лишний стул тоже помещаться не хотел, а в тесном коридоре мешал ходить.
– Школу я давно закончила, и вообще, если вдруг понадобится, то куплю другой, даже кресло куплю компьютерное, крутящееся, – пообещала она сама себе, настраиваясь на важное решение. – Так что выкину тебя, и точка! Мне нужны перемены, и я их себе обеспечу! – Прихватив с вешалки сумку-рюкзачок, чтобы купить в магазине рядом что-нибудь вкусное и отпраздновать начало новой жизни, она открыла дверь.
Если бы Люся только знала, какие перемены уготованы ей судьбой, то, наверное, ни за что не вышла бы из квартиры, таща на помойку несчастный стул.
Предвестники грядущих перемен встретили ее уже на лестничной площадке.
Из давненько пустовавшей квартиры соседей напротив как раз выезжала инвалидная коляска, перегораживая путь к лестнице вниз. С одной стороны, все было логично: этаж у них первый, так что, видимо, квартиру купил или снял инвалид. Но вот вид самого владельца коляски внушал не жалость, а опасение. Бородатый заросший мужик неопределенного возраста в заляпанной чем-то желто-оранжевым старой майке-алкоголичке и вытянутых трениках источал жуткое амбре из перегара, запаха рыбы и крепкой, потной вони давно немытого человека.