Она продолжала жить в своих оттенках серого до тех пор, пока девичья светёлка не сменилась супружеской опочивальней, а старенький шифоньер эпохи развитого социализма не был заменён на новый вместительный, но безликий платяной шкаф с большим зеркалом в пол. Выписанное в период медового месяца платье цвета аниса оказалось Машеньке велико, и она отдала его матери. Далее последовало три серых платья… «Серый – самый французский цвет», − успокоила себя Машенька и кинулась подбирать под них туфли. Старенькие из замши, мягкие, как пыль, перестали её устраивать. Затем ею овладела одержимость синим платьем для офиса и подбором в тон ему лодочек. Однако каблуки их оказались слишком высоки и неудобны для местных мостовых.
Попутно новоиспечённая жена усердно обустраивала семейное гнездо. Вдохновлённая красивыми иллюстрациями из журналов про архитектуру и дизайн интерьеров, найденных в закромах библиотеки, Машенька была готова броситься с головой в омут ремонта, но семейного бюджета хватило только на обои. Тогда она прикупила красивых чашек и тарелок, керамических горшков для цветов и ярких подушек для нового дивана.
Её благоверный был высок ростом, по-старообрядчески бородат и рыж, а также прост в одежде. Ему вполне хватало пары брюк, нескольких пуловеров и футболок, которые свободно размещались на верхней полке, до которой не дотягивалась Машенька.
Их церемония бракосочетания прошла скромно и буднично. На ней не было ни гостей, ни свидетелей, ни даже родителей обоих молодожёнов, но платье Машеньки цвета экрю в своей элегантности и простоте могло посоперничать со свадебными нарядами Мии Фэрроу или Одри Хэпбёрн второй половины шестидесятых годов.
Машенькин муж большую часть времени проводил за монитором. Днём он ходил на работу в небольшую конторку, а вечерами тихонечко сидел в уголке за компьютером и никому не мешал, но несмотря на всю его вовлечённость в суровую действительность, созданную машинным языком, он был достаточно наблюдателен. Его глаза, привыкшие постоянно отыскивать ошибки в коде, легко подмечали малейшие изменения в облике жены, будь то новая причёска, туфли или сумочка, но насколько супруг был зорок, настолько же и забывчив. Плутовка пользовалась этим, когда доставала из шкафа давно припрятанную обновку и сообщала ему, что она давно там лежит. Это была чистейшая правда. Машенькин муж пусть и не помнил, что уже видел это платье или блузку, но легко убеждал себя в этом. Он всегда верил Машеньке, которая смотрела на него своими честными серыми глазами.