Ночь тянулась бесконечно долго, как казалось Пуфику. Он ворочался, переворачивался с бока на бок. Сон все не хотел приходить, как бы не звал его гном. Страх заполнял его всего целиком и места сну просто не было. Когда первые лучи солнца проникли в дом через окно, Пуфик даже ощутил радость от того, что можно уже было просто встать с кровати.
Солнце приступило к работе. Оно отогревало землю, речку, давая силы растениям пробивать себе путь наружу. Почки, набухшие на деревьях, выпускали постепенно зеленые липкие и нежные листочки.
Выпив горячего ромашкового чая, что бы немного успокоится, перекусив нехотя овсянкой, Пуфик засобирался к старосте. Он не хотел идти к тому сразу, так как мысли все ещё скакали, как взмыленные кони по полю, а задумал немного посидеть на берегу реки, прогуляться по любимому, проснувшемуся от зимней спячки, лесу.
Только гномик дошел до прихожей, что бы снять с вешалки пальто и окунуться в весеннюю утреннюю прохладу, как услышал стук в дверь.
– С добрыми вестями или как всегда?– пробормотал он себе под нос, открывая входную дверь.
От удивления он подался немного назад.
– Вы?
– Да, – послышался из-за двери голос старосты, – можно к тебе?
Гном ничего не смог ответить. Нерешительно кивнул и отошел в сторону, пропуская гостя.
– Пуфик, – бодрым голосом проговорил гость, – угостишь чаем? А то замерз и промок, пока к тебе пробирался через лужи и остатки снега.
Староста улыбался, снимая с себя пальто. Сняв ботинки, сунул ноги в гостевые войлочные тапочки, которые были в хозяйстве каждого уважающего себя и соплеменников, гнома.
Чайник весело выпускал пар, призывая снять его с огня, огонь же игриво гладил поленья, которые мирно потрескивали в камине, и казалось, что два гнома, сидящих в креслах, встретились, что бы поболтать о пустяках. Но такое умиротворение и спокойствие были только с виду. Напряжение, царившее в доме, ощущалось в воздухе.
Свет от огня в камине освещал лицо старосты, казавшееся ещё более морщинистым, чем обычно. Сухими тонкими пальцами он сжимал плюску с горячим чаем. Серебристые от седины волосы падали на высокий лоб, закрывая его.
Пуфик смотрел на рисунок на пледе, которым укрыл ноги, и думал, был ли староста вообще когда-нибудь молодым? Сколько помнил себя гном (а прожил он на свете уже добрых несколько веков), его гость всегда был таким. Может быть только морщинок на лбу было меньше. Да, время бежит и меняет все и всех.