– Не могу поверить, что с завтрашнего дня переезжаю в Академию, – переодеваясь за ширмой в домашнее платье, делюсь своей радостью.
– Неужели старик все-таки пошел на уступки и разрешил аспирантке заселиться с ребенком? – недоверчиво интересуется Бетти. – Как же он смог перешагнуть через свои моральные принципы?
– Сказал, что талант нельзя зарывать из-за нелепых ошибок, – я заправляю под платок волосы и иду накрывать на стол. – Он даже работу помощницей ректора предложил. Сразу трудовой контракт подписал!
Бетти удивленно смотрит на меня и качает головой. Неужели она подумала что-то не то?
Но сейчас даже ее домыслы не омрачают моей радости. Я действительно рада, что наконец-то смогу перестать перебиваться подпольными заработками, чтобы купить еду и нужные ингредиенты зелья для Аллана. Все! Я, можно сказать, свободна. Никаких страхов, что меня найдут и посадят за решетку, а сын останется один.
Внезапно раздается громкий стук в дверь. Условный – три коротких и два длинных. По мою душу. И почему именно тогда, когда я уже почти завязала с этим? Бросаю на Бетти короткий взгляд. Она сразу же все понимает и ласково уводит Аллана к себе через черный ход.
В щелку приоткрытой двери просовывается запыхавшееся лицо старого приятеля. Понимаю, что настолько взъерошенным я не видела его ни разу.
– Я больше не лечу, Фил, – отрезаю я и собираюсь закрыть дверь, но он останавливает ее своей лапищей.
– Погоди, Лейя, – громко шипит он. – Никто из других не справится. Я такой силы дракона еще не видел.
– И как это должно повлиять на мое решение? – прищуриваюсь, глядя на него, и понимаю, что есть в этом драконе что-то особенное.
Фил мнется, оглядывается и совсем тихо говорит:
– Он долгое время прикрывал нас от инквизиторов. Не знаю, как он это делал… Но оказалось, что он сам дракон.
Я понимаю, что теперь отказать точно не могу. Этот загадочный человек действительно несколько раз уводил от нас королевских ищеек. Скрываюсь в подвале, захватываю все необходимое и накидываю на голову шаль.
– Веди уже, – киваю я, поправляя края так, чтобы почти не было видно лица. – Но это в последний раз!
Мы бежим по темным улицам, выбирая те подворотни, в которых вообще не попадают лучи света. Камни и гравий больно впиваются в ноги через тонкую подошву домашних туфель: переобуваться не было времени, и так на препирательство потратила много. Вечерний холод забирается под легкое платье, но жар от бега сильнее.