Также же обычно и размеренно протекало и это утро. Ровно до тех пор, пока в центральное кафе, где регулярно собирались «сливки» общества, не вбежал мальчик, известивший: «Водяной возвращается! Не один!». Спустя пару мгновений в кафе не осталось ни души, вплоть до официантов, поваров и подсобных работников – все бросились к той единственной въездной дороге в город, по которой вот-вот прибудет самый главный горожанин, да еще и в чьем-то обществе, как заявлял мальчишка. Все взрослое население столпилось перед болотами, тихо переговариваясь, некоторые дети забрались на деревья – следить за обстановкой.
Поначалу было непонятно, что же вообще происходит. Затем с дерева раздался крик: «Идут!», и горожане увидели чуть вдали фигуру с каждым шагом превращавшуюся в их предводителя – Водяного. Шел он легко, размашистым шагом, несмотря на то, что у него на плече лежал громоздкий груз, напоминавший куль. Это и был тот самый гость, о котором говорил мальчишка в кафе. Точнее, это была гостья – Водяной нес на себе молодую женщину! Сие обстоятельство еще больше сбило с толку горожан, начался гомон – каждый пытался объяснить ситуацию по-своему.
Водяной вышел из леса на городскую дорогу, и тут же галдеж стих. Все стали осматривать его ношу. Это была молодая женщина, не старше тридцати лет, стройная, брюнетка, одета в блузку (некогда белую – сильно запачкана, судя по всему, в этом «путешествии») и брюки, одна нога босая, на другой – ботинок с плоской подошвой. Пленница была в сознании, но отрешенный взгляд говорил, что она или в шоке, или смирилась с безысходностью.
Водяной удивленно глядел своих подопечных.
– И с каких пор такой почет?
Через паузу кто-то ответил:
– С гостьей знакомимся.
– Успеется, – проворчал Водяной, поманил пальцем двух женщин. – Отвести ее в мой дом и стеречь до моего прихода. Остальные – в кафе.
Толпа потекла за своим атаманом. Снова начался гомон, но на этот раз горожане понимали, что им сейчас все растолкуют. Так, единым потоком, они вошли в кафе, оставив снаружи лишь детей – им слушать взрослые разговоры пока ни к чему.
Пока было решено устроить общую трапезу. Официанты быстро сложили из маленьких столов один большой, разнесли обед. Здесь необходимо указать, что в данном городе ни в одном доме не было ни одного алкогольного напитка. Вообще же, среди горожан был сильно развит культ здорового образа жизни: никто не курил и не употреблял спиртное в каком бы то ни было виде. Если горожанин попадался на том или другом, он подвергался «аресту» – месяцу заключения под стражей в каменном подвале, затем он должен был отработать эти затраты на него. В случае если курящим или пьющим попадется ребенок (что было бы случаем из ряда вон), то его отцу назначалось это же наказание, но помноженное надвое; если ребенок рос в неполной семье, наказанию подвергался единственный родитель, а ребенок отправлялся на воспитание и содержание в семью по выбору руководителя города. Возможно, такие меры были излишними и даже кровожадными, тем не менее самим горожанам они были по душе, и уже которое десятилетие курящий или пьющий человек воспринимался как реликт и активно высмеивался самим обществом.