"Я думаю, этот человек привирает или даже выдумал эту чепуху", – прошептала я Вику, который, как водится, громко рявкнул: "Тише!"
В третьем и последнем кабинете царя, оформленном так, чтобы походить на корабельную кают-компанию, на бильярдном столе всё так же лежали военные карты с воткнутыми в них мелкими флажками.
"Там, наверху, – продолжал экскурсовод, указав на деревянную галерею в углу комнаты, – обычно пряталась Александра, слушая разговоры Николая с его министрами. И когда всё шло не так, как ей хотелось, она писала и отправляла ему небольшие записки".
Затем мы перешли в покои царицы, известные своим прискорбным отсутствием вкуса: уродливую гостиную в стиле "современного искусства"; гостиную с большой картиной Благовещения и множеством фотографий и сувениров времён её девичества в Дармштадте; лиловый будуар, где она проводила так много времени на своём диване; и, в конце концов, спальню с двумя узкими латунными кроватями в нише, где на главной стене висело большое количество икон. Унылые комнаты, полные грустных воспоминаний. Я чувствовала себя в них незваной гостьей – совершенно так же, как когда читала "Письма императрицы императору", – и со вздохом облегчения покинула этот дворец.
На обратном пути мы снова ехали третьим классом, хотя на этот раз нам удалось скучковаться всем вместе. Поскольку вагон был донельзя переполнен, Вику пришлось какое-то время постоять, пока вдруг не поднялся мужчина и не предложил ему своё место, с улыбкой промолвив: "Я делаю это, чтоб укрепить добрые отношения между Америкой и нашим Советским Союзом. Возможно, это поможет вам нас официально признать", – и, добродушно всем нам подмигнув, хлопнул Вика по спине.
Я примостилась рядом с девушкой нежного вида в одежде, которая, очевидно, знавала лучшие времена. Искоса понаблюдав за мной несколько минут, она вдруг резко повернулась ко мне, будто собираясь что-то сказать, затем так же быстро передумала и, вздохнув и закрыв лицо руками, просидела потом неподвижно до самого Ленинграда. Дважды я пыталась с ней заговорить, но она лишь качала головой, в то время как две крупные слезы скатились сквозь её пальцы на колени.
Позже в вагон вошёл дряхлый нищий и встал в проходе рядом со мной, так что я могла видеть, как вши копошились в дырах его дурно пахнувшего драного пальто.