И эта красавица успела мне съязвить, приставить нож к горлу, даже спровадить пыталась. Из собственной спальни! Какая прелесть.
Но самое главное ей удалось то, что уже давно никому не было под силу. Она меня удивила! Наглостью, бесстрашием, решимостью. Быстро зачистила мой прикроватный столик, умудрилась взломать потайной ящик комода. Действительно воровка. Настоящая и профессиональная, стоит отдать должное.
А самое главное совершенно не представляющая, кто я такой. Потому что во всех взглядах на принца есть общее. Раболепие. Иногда открытое, смешанное с желанием угодить, заручится поддержкой или даже стать кем-то ближе. Иногда тщательно скрываемое, разбавленное ненавистью или завистью. Но не в этот раз.
Дерзкая воровка смотрела открыто, настороженно, злобно, с плохо скрываемой усмешкой, но только не с раболепием. И это будоражило. Неужели Боги услышали меня, подарив шанс на ничем не обремененное общение? Никаких титулов, скрытых мотивов, тайной подоплеки. Просто человеческое отношение. Ко мне. Просто ко мне.
Но внутренние сомнения продолжали грызть. Шептали, что и раньше меня пытались обвести вокруг пальца. Подкладывали буквально в кровать якобы невинных аристократок, подсылали втереться в доверие служанок, разыгрывали такие спектакли, что актрисам имперского театра даже и не снилось. Поэтому мне просто необходимо было убедиться в ее честности. Жизненно необходимо.
А в моем арсенале имелось только оружие, чтобы вывести девушку на искренние эмоции. В конце концов не просто так я получил характеристику Сиятельный, да и успех у женщин обусловлен не только моим статусом.
Аккуратно приближаюсь к воровке, пока она методично присваивает себе мои скрытые сокровища. И замираю. Она держит в руках кулон. Мой кулон. Тот, что я сделал много лет назад, но так и не решился выбросить. Оставив как напоминание о людской меркантильности. Вот уж не думал, что у воровки ее окажется меньше чем у знатной дамы. Ведь девчонка восхищенно рассматривает грубо сделанную звезду, в то время как госпожа, для которой она предназначалась, лишь презрительно скривилась.
Я позволяю ей забрать дорогую вещь, сам не знаю почему. Да и почему закрываю ей путь к отступлению, тоже не скажу, хоть пытай. А ещё приближаюсь к слегка приоткрытым губам, которые манят и зовут, совершенно не понимая причины.