Чтобы увидеть интересный сон и запомнить его, надо в период бодрствования вспомнить или сделать что-нибудь странное, уже наяву погрузиться в грёзы, утопить в них реальность. Сегодня я хочу думать о солнце. Не надо бы спать на зорях. Восход и закат, – единственные часы счастья. Сегодня солнце встало в 05. 06., завтра встанет на две минуты раньше, но я увижу его только через 38 минут. Сейчас сезон стрижей, они хрипло пищат за окнами. Временами я слышу, как ветер поёт у них между перьями. Это похоже иногда на свист стрел, иногда на гудение струн. Но эти 38 минут, когда небо только светлеет… Оно так нехорошо синее. Мне так плохо в эти минуты, я как никогда одинока. Солнце в зените далеко от человека, оно расплавляется в небе, и невозможно взглянуть в его лицо. На зорях же оно смиряет себя до того, что позволяет видеть своё величие. Тогда оно напоминает о Боге.
Самое плохое воспоминание о тебе: однажды ты ездил в отпуск с другой женщиной. Ты смешно проговорился: сказал, что купил «билеты», а не «билет». Я спросила: «Удалось взять места рядом?» Ты ответил: «Да», и отпираться было бесполезно.
Самое доброе: в смежной комнате спит твоя сестра. Жарко, мы словно слиплись, превратились в одного моллюска. Ты берёшь со стула графин с водой, по бочку которого ползает полумесяц тусклого блеска, и пьёшь. Маленькие капли падают мне на грудь. И ещё мы стараемся, чтобы кровать не скрипела, и в другой комнате ничего не было слышно. Это было признаком семьи. В ту ночь у нас была семья.
Во сне мне вспомнился К. Ранняя весна. Мы, и ещё несколько наших знакомых идём от станции по путям, поскольку дорожка вдоль насыпи всё ещё обледенелая. Вода лежит на льду как стекло на амальгаме. Химическая свежесть хвойного воздуха, старые иглы на чернёных сугробах, как будто сосны только что посетил парикмахер. К. весёлый, румяный, в своём светло-зелёном плаще. Мы идём то шагом японки, то шагом скорохода, смеёмся, пахнут просмолённые шпалы, общая шутливая беседа. Вдруг, как это бывает во сне, я начинаю увязать в воздухе, словно в болоте. Я иду всё медленнее, всё с большим трудом, и нет сил открыть рот и сказать К.: «Подожди». А он не смотрит на меня, уходит с нашими спутниками, смеётся. Они всё дальше, дальше, а я лежу на путях, на животе, и только взглядом провожаю зелёный плащ. Отчаянье сменяется яростью, ярость придаёт мне силы, я вскакиваю на четвереньки, вдруг понимаю, что могу не тратить силы на то, чтобы выпрямиться, и мой низкий старт оборачивается стремительным звериным бегом на четырёх ногах. Как волк или собака я мчусь за зелёным плащом, чтобы прыгнуть на спину К. и растерзать его. Убить его. Его! Я проснулась с гримасой звериного оскала на лице, даже уголки губ болели. Меня охватил ужас: я была готова разорвать человека, которого любила и люблю! Стало горячо коже за ушами. Хорошо, что человек потеет: капельки пота своим бегом всегда ласкают или утешают, успокаивают. Капельки пота – подушечки пальцев ангела.