– Как тебя зовут? – спросил Матвей.
– Борбан, – ответил услужливо рабогон. – Меня тут все знают, – он смущённо улыбнулся: – Не желаете ставочку сделать, могу подсказать хороший вариант.
Матвей отказался.
Рабогон гнал платформу по каким-то просекам, мимо поваленных деревьев, проскакивал над речками и болотами, видно, носился здесь частенько. И через полчаса они вылетели на край пологой котловины, кое-где заросшей кустами. Откуда-то доносились жалобные крики и победные вопли. Котловина уходила в сторону, извиваясь, и рабогон двинул в сторону криков, поднявшись метров на шесть вверх.
Рядом справа внизу мелькнуло что-то полосатое. Слегка повернув голову, Матвей увидел, как сбоку от платформы бежит лев. За тысячи лет они изменились. Когда-то давно завезённые в Австралию, они стали крупнее, чем их африканские предки, чёрная грива отливала синевой, на шкуре ясно проявился клетчатый узор. За львом размашисто бежали три львицы. Отличались только размером – были поменьше и без гривы.
Вот прайд наткнулся на пару трупов, остановился, начал рвать покойников. Очевидно, не повезло гладикам, подумал Матвей, а почему же здесь нет зрителей на платформах, да и вышек для телекамер не видно.
– Вот, смотрите, – остановил платформу Борбан.
По широкому полю носились голые люди, а за ними гонялись гладики, стреляя в них из луков, стреноживая тех с помощью боло, рубя мечами и саблями, протыкая копьями. Рядом пировали четыре прайда, а из болота неподалёку ползли с десяток крокодилов.
– Это что? – удивился Матвей.
– Гладики кровь себе разгоняют, – ухмыльнулся рабогон, повернувшись к нему, и Жебрака кольнуло, он точно его видел раньше.
– Рабам предлагают заработать на боях, принести-унести, или самому в боях подраться, они и соглашаются, – продолжи тот. – А сюда выгружают, гладики их режут, крови попробуют, злее становятся.
Матвей только помотал головой, всё-таки привыкнуть к постоянному обману, убийствам и массовым казням даже за десятки тысячелетий трудно. И хотя шкура у Жебрака давно задубела, но порой становилось не по себе. И тут к платформе бросились человек тридцать рабов.
– Помогите! – орали они, оглядываясь на пятерых гладиков, неспешно бежавших за ними. В толпу голышей врезался львиный прайд, хищники начали рвать беззащитных рабов.
Трое подбежали к самой платформе и задрав головы вверх, начали просить о спасении. Рабогон смеялся и плевал в них. Кто-то из гладиков метнул копьё и пробил спину одному из рабов.