Чего-то хотелось.
И тут он встретил ЕЁ. Ее звали Галочка Васнецова.
В голове у Вани сразу родились строки: «Я встретил вас, и все былое…2» Но потом он вспомнил, что кто-то уже когда-то нечто подобное сочинил. (Ведь мама, продолжая выполнять обещание, данное Екатерине Дмитриевне, дисциплинированно читала ему весь школьный курс по литературе). Тогда он взял ручку и смело вывел в тетради: «Я помню чудное мгновенье…3» и тут же отбросил ручку в сторону.
Нет, вдохновение не отказало ему (тогда он еще и не знал, что у писателя должно быть это самое «вдохновение») – он понял, что все красивые строки, которые могли бы тронуть девушку его мечты, уже кем-то написаны.
В отчаянии он достал все свои стихи и разодрал их в клочья.
Мама была в шоке. Папа напоил ее валерьянкой и сказал, что еще ни один знаменитый писатель не получил известности при своей жизни. От этого заявления маме стало еще хуже, и они с папой решили, что лучше ребенку взяться за ум и выбрать какую-нибудь более спокойную профессию, которая будет доставлять радость и маме, и папе, и принесет свои плоды еще при жизни их драгоценного отпрыска.
Неожиданно на помощь пришла та самая Галочка Васнецова. Она предложила Ивану поступить вместе с ней в педагогический институт – профессия благородная, ни к чему не обязывающая: пришел, рассказал, опросил, поставил определенное количество пятерок, двоек (сколько разрешит начальство) и продолжай заниматься тем, что тебе нравится.
Иван согласился, подналег на литературу, с которой благодаря маме уже неплохо познакомился и осенью стал студентом первого курса. Вместе с Галочкой.
Ах, Галочка! Галочка… По ночам она являлась к нему во сне. Его лихорадило, он просыпался весь в поту и подолгу не мог снова сомкнуть глаз, все думая и думая о ней. На лекциях он наблюдал, как она сосредоточенно хмурила брови, как время от времени, забывшись, словно маленькая, грызла кончик своей ручки… О, как бы ему хотелось быть кончиком этой ручки, чтобы его касались ее мягкие розовые губки, впивались в него ее острые зубки…
Возвращался он на грешную землю лишь после очередного окрика преподавателя:
– Костров! В чем дело? Почему вы еще не записали ни строчки? Вам все это уже известно? Так, может быть, пойдете и расскажете нам об истории, современном состоянии и перспективах развития филологии? Нет? Очень жаль…