Иларион заметил початую чашу и указал на неё Изяславу.
– Ты всё бражничаешь? А лучше бы за ум взялся, ты, никак, князь Киевский нонче стал!
«Ну вот, началось!» – подумал Изяслав, а вслух сказал:
– Я от волнения за отца пил, теперь, знамо, не до этого будет.
– Давно же ты и часто за него волновался, – прозорливо и осуждающе подметил митрополит. – О том, чтобы усопшего обмыли и обрядили, я распорядился. Займись, чтобы завтра его в Киев отвезли.
– Займусь, святой отец, займусь! – Изяславу не терпелось избавиться от этого ментора. Разве может хоть кто-то теперь повелительно говорить с ним? – Ступай, разбуди Всеволода, сообщи ему недобрую новость!
Повинуясь – а может и сам не имел удовольствия в этом разговоре – Иларион ушёл. А Изяслав, пометавшись по горнице, вспомнил о жене. «Надо бы ей сказать, небось ещё не уснула!».
Залпом осушив чашку, князь спустился в сени и на миг замер. Пристало ли ему, великому князю Киевскому, самому оповещать о чём-либо? «А, всё же жена!» – продолжил он путь и, войдя в женскую половину хором, поднялся в светлицу. Свеча ещё не была погашена. Олисава, сняв волосник6, в одной ночной рубашке, переплетала длинную косу. Увидев мужа, она обомлела.
– Скончался наш батюшка Ярослав, – пробормотал на одном дыхании отчего-то растерявшийся Изяслав. – Завтра в Киев едем… Вот.
– Царствие ему Небесное, – поднялась женщина и осенила себя крестным знаменем, развернувшись к иконам. Свёкор был великим человеком, к ней он всегда хорошо относился, брату помог отвоевать Мазовию7. Он заслужил прямую дорогу в рай.
– Ладно, спи, – поспешно бросил Изяслав и отступил, прикрыв за собой дверь. Осознание, что всё вокруг отныне принадлежит ему, и он этому всему хозяин, медленно раскрывалось и нисходило на него.
Святослав прибыл в Вышгород утром, но там уже никого не застал, а потому поторопился вдогонку траурной процессии, которую и настиг в Святой Софии, где шло отпевание. Спешившись, он доверил коня своему дружиннику, снял шапку перед входом, крестясь и кланяясь вошёл в собор. Найдя братьев глазами, Святослав подошёл к ним, и, обняв по очереди каждого, молча встал среди них. В храме болтать было негоже, хоть и не видел он родню два года, с того вечера, когда собрались они помянуть так внезапно и рано умершего старшего брата. Известие тогда пришло внезапно, прискакал гонец из Новгорода, где княжил Владимир, да сказал, что отдал тот Богу душу. Путь до Новгорода не близкий, к тому времени, как получили они эту весть, брат уже лежал в земле, но и до сих пор не удалось побывать Святославу на могиле; доверил ему отец Волынь, где и требовалось находиться постоянно. Оттуда до Польши было ближе, чем до Киева, только и смотри в оба глаза, как бы Червенские земли Казимир не надумал обратно забрать.