– Значит, так, – подытожил академик. – Она согласна… Мы с ней идём в гостиную, а вы (он равнодушно посмотрел на Костю) остаётесь здесь и ничего не предпринимаете, пока мы не закончим… и не выйдем из комнаты.
Но ждать пришлось не долго. Дверь гостиной уже через пять минут с треском распахнулась, и в коридор выскочил сердитый академик. Он был в брюках и даже при галстуке. Подобрав свой пиджак на полу, он закричал:
– Пойдём отсюда, Митя! Нас здесь не принимают и не уважают!
– Нет, почему же? – ответила ему вышедшая вслед за ним из гостиной Ира. – Уже ночь. Я вам обоим постелю в гостиной…
– Нет уж, не надо нам стелить! Вызывай, Митя, такси! Подождём на улице, «сюда я больше не ходок»… А вы, молодой человек, – продолжил академик, приостановившись и повернувшись к Косте, – вели себя достойно. Впрочем… как и ваша пассия. Вот, Митя, вам урок, какую вам невесту нужно. И, звякнув входной дверью, они ушли в ночь.
«Любовь мне встретилась, а я прошёл мимо…» – всё чаще признавался он себе, прожив без особой радости половину отпущенных человеку лет. Но удивительно, почему она, эта необычная девушка, имя которой он не расслышал, выбрала его Костю в том товарном вагоне, теплушке, набитой студентами, ехавшими в летние каникулы работать на целину? Многие же, особенно москвичи, торчали всё время на виду, сыпали комплиментами, эрудицией, рассказывали, балагурили, завлекая ехавших с ними девушек. А что он? Кем был он тогда? Смазливый, скромный паренёк с периферии, случайно поступивший на химический факультет Московского университета. Любил ведь физику, да старший брат, аспирант химфака, уговорил. «На физфак, – говорил, – не поступишь, а на химический – конкурс меньше. У нас тоже физики полно: физическая химия, кинетика…»
Теперь, после второго курса, он, пристроившись к своему другу Толику и другим студентам, ехавшим на целину, ехал бесплатно на недельку домой, чтобы после присоединиться к студенческой агитбригаде, направленной горкомом комсомола давать концерты в Московской области.
Полдня товарняк ехал по России, проезжая часто без остановок большие станции и останавливаясь на полустанках. Из-за отсутствия окон студенты, собираясь у открытой двери, развлекались, чем могли. По рукам пошёл разбавленный спирт, посыпались анекдоты, потом стали петь студенческие песни. Тут уж Константин, любивший петь с детства, не выдержал и, «приняв на грудь» тоже присоединился к ним, да так, что все сразу расступились, признавая его талант.