Мы представились и попытались определить язык общения. Лора Балацки оказалась полькой с вполне приличным английским. Этот первый вечер был самым удивительным в моей несколько хаотичной до того дня жизни, сразу обозначив ее цель и содержание.
Безумие этой самой по себе нелепой войны, жестокость окружающих меня людей, тяготы полупоходной жизни вдруг обрели какую-то наполненность и осмысленность. Почти каждую ночь перед сном я пытался понять, что я делаю здесь, и чем это все для меня закончится. Иногда герой боевика, оказавшись между жизнью и смертью, где-нибудь в западне, в безвыходной ситуации пытается вспомнить и понять, с чего все это началось и треть фильма как раз показывает его злоключения, шаг за шагом, глупость за глупостью.
Примерно так же и я в последние несколько месяцев совершал один нелепый проступок за другим. Безобразная ссора с женой, потеря квартиры, уход из перспективной аспирантуры, какие-то дурацкие подработки, общение с поврежденным (побитыми и подраненными) бандитами из тех самых славных 90-х требовали некоего решения, разрыва это адова круга несуразности. Я вдруг решил сыграть в старика Хэмингуэя и отправиться туда, где место для «настоящего» мужчины. Сначала я оказался в Белграде, как и все русские добровольцы. Жил в каком-то клоповнике две недели, потом узнал, что хорваты платят стабильно и валютой, в отличие от сербов. И раза в три-четыре больше. В 92-м еще можно было добраться до Загреба без большого риска, зато потом все очень осложнилось. Врачей у них хватало, но уровень местной медицины был ну очень примитивным, особенно вне столиц. Специалистов-универсалов было вообще единицы. Московский мед.институт, нерусское имя, приличный английский и минимальные хирургические навыки решили дело. Как потом выяснилось, платили действительно прилично, но не всегда регулярно. Тем не менее, денег хватало на все мои скромные потребности. И удавалось что-то откладывать.
Понемногу я стал приходить в себя, все еще находясь в межеумочном состоянии ума и нервов. Мне полагалась хотя бы одна медсестра. Но все они были в базовом лагере километрах обычно в 60-80 от нас. Мы постоянно передвигались вдоль фронта, которого иногда и вовсе не было и рассчитывать приходилось на себя и крепких парней из отряда. Особенно при транспортировке раненных, переноске запасов медикаментов, перевязках и т.д.