На следующий день в нашу квартиру пришла делегация: НТВ, РТР, ОРТ. Журналистов интересовала семья: наш быт, дети, проблемы. Уже вечером мы смотрели моё интервью на трёх телеканалах. Показали десятимесячного Тараса – самого младшего жителя Ханкалы – и сорванца Богдана, который показывал, как рубить дрова. После этого репортажа чеченцы с Рампы стали узнавать меня и снижали цены на молоко и фрукты.
Зато комбат иначе оценил мою популярность. Выяснилось, что без специального разрешения от вышестоящего руководства запрещено давать интервью. А за то, что я рассекретил батальон РЭБ на всю страну, он пригрозил трибуналом, ну и напоследок «лишением врачебного диплома за неправильное лечение солдат и неверные диагнозы».
Его водителю я вскрыл панариций на пальце, за что написал объяснительную на четырёх страницах. Комбат посчитал, что я не имел права оперировать в антисанитарных условиях, и предполагал, что фалангу ампутируют. Вся эта катавасия продолжалась неделю. Когда он обзывался – я отвечал, когда орал – я парировал. Если бы дошло до рукоприкладства (а у него есть такая манера) – я бы ответил. В принципе, у нас одна весовая категория. Да и в кармане у меня всегда лежат две РГД, так как я слышал, что он кидал офицеров и контрактников в зиндан и мочился на них. Затем его пыл внезапно угас, и он дал «зелёный свет» на поступление в клиническую ординатуру.
В дивизию пришли новые графики замены. Я во второй партии (с первого сентября по тридцать первое декабря 2001 г.). Всех будет менять Московский округ.
В нашем доме наконец стало комфортно жить. Круглосуточная электроэнергия, холодная вода, отопление. Открыли первый стационарный магазин с относительно невысокими ценами. Иногда привозят детское питание, но оно быстро заканчивается. В нашем подъезде уже три семьи с детьми. На крыше дома соорудили доты из мешков с песком и маскировочной сетью, где несут службу автоматчики из комендантской роты. По ночам никто не стучится в дверь. В новые казармы переехало управление дивизии и мотострелковый полк. Вероятно, через три-четыре недели и наша очередь наступит. Надоело ходить по грязи ежедневно по пятнадцать-двадцать километров. За год сменил три пары берц и пару кирзовых сапог. Неделю назад оставил подошву в местном пластилине и оставшиеся три километра шёл в одном ботинке. Хорошо, что относительно тепло.