– Вы… как же странно… – Мама отрывается от комода и подходит к столу. – Ничего не понимаю… Ну, хорошо… Что именно нужно взять с собой?
Я смотрю в щелочку, но отчего-то даже та часть комнаты, которую могу разглядеть, плывет и смазывается. Я моргаю несколько раз, а потом пальцами тру один глаз. Тот самый, которым наблюдаю за происходящим. Он мокрый. Это – слезы. Но я вроде бы не плакал…
– Ничего. Просто оденьтесь и поедем. Товарищ Разинков, помоги Марине Леонидовне.
– Не надо! Помогать не надо… – Мама идет в сторону шкафа.
Я больше не вижу ее. Шкаф стоит в дальнем углу. Вторые сапоги топают следом за ней. Устрашающе топают.
– Я же сказала, не надо помогать! – Мама говорит все громче. Она сильно нервничает.
– Дык малость придержу вещички… – Второй голос мне тоже не нравится. Он… хриплый, неприятный и какой-то лающий. Словно злой пес гавкает.
– Не надо ничего держать! Уберите руки! – Мама уже не просто нервничает, она выкрикивает слова, будто вот-вот заплачет.
Мне становится по-настоящему страшно. Никогда не слышал, чтоб мама так разговаривала. Вообще никогда. Ни разу.
Меня охватывает оцепенение! Наверное, я и правда в сказке. Поэтому не могу пошевелить даже пальцами!
Я слышу звук какой-то возни, потом что-то падает на пол. Но негромко. Я бы мог подумать, будто уронили ворох вещей. Стука или грохота нет. Есть только шелест ткани.
– Это… часы Сережи. Откуда они у Вас? У Вас, вот – на руке!
– Дык… ну… Не надо, гражданочка! Не надо хватать власть при исполнении за руки. И часы… Что часы? Похожие просто… – Хриплый голос неуверенно оправдывается.
– Нет похожих… – Мамины шаги теперь двигаются к выходу из комнаты. Медленно. Я понимаю это по тому, как они отдаляются от шкафа. – Нет похожих часов. Он приобрел их в Берлине… Потому и приобрёл. Единственный экземпляр.
– Разинков, держи! – Кричит вдруг первый голос.
Я пытаюсь понять, кого? Кого надо держать?! Не видно ничего через щелочку. Только все тот же, накрытый в честь дня рождения, стол. Снова раздается грохот, на этот раз гораздо сильнее. Будто упал стул или сразу два стула.
– Вот сука! – Ругается хриплый голос. Он злой, но немного удивленный. – Укусила! Укусила, тварь! Вот тебе – интеллигенты хреновы. Ах, ты…
Мне становится совсем страшно. Потому что я слышу шлепок. Громкий. Словно кого-то ударили по лицу.