– Ну тебе хоть что-то досталось? – спросил он, имея в виду наследство деда.
– Ничего в сравнении с тем, сколько я вложил в этот дом! – Джан пытался перекричать музыку.
– Значит, все получит эта сука?
– Именно! – Джан ударил кружкой в стол, часть пива расплескалась.
– Несправедливо! – Адо поднял кружку. – Выпьем!
– Выпьем!
Они стукнулись, и звон толстого стекла потонул в общем шуме музыки и чужих голосов.
– Надо что-то делать, Джан! – сказал друг, слизывая пену с губ.
– Надо!
– Не отдавать же стерве целый дом! Согласен?
– А я и не собирался! – язык Джана заплетался, все-таки он вылакал четыре кружки.
– Что будешь делать?
Джан задумался.
– Поговорю.
– Вау! Да ты силач! – съязвил Адо.
Джан ударил друга в плечо, тот чуть не свалился со стула.
– Тебе следует поставить девчонку на место! – настаивал Адо.
– Я лучше тебя знаю, что делать, – разозлился Джан.
– Что?
– Сначала действовать мягко! – повысил он голос. – А если будет противиться… у меня есть запасной план!
Они снова стукнулись кружками.
– Тебе во сколько надо быть дома? Хочешь расслабиться?! – сказал Адо, показывая, что у него в кармане. Он не знал, что друга дома не ждут.
Джан хотел. Он расплылся в жирной улыбке.
– А потом по девчонкам?
– По девчонкам! – подтвердил Джан.
Встреча с дедушкиным домом прошла лучше, чем с родней. Хотя бы потому, что дом молчал. Он не осуждал, не критиковал и ничего от нее не хотел. Но принял Алессу холодно, потому что на улицах городка Коньиц стоял октябрь, и стены быстро остыли без теплого дыхания жизни.
Понять чувства Алессы сможет тот, кто переступал порог отчего дома спустя много лет. Сначала окутывает волна непонимания, затем обрушивается поток воспоминаний. Приятных и не очень. Раньше они с братом и сестрой проводили у дедушки каждое лето. В те времена было много смеха и вкусной выпечки. Но когда Алессе исполнилось девять лет, бабушка умерла, и дом погрузился во мрак. Дед Омар стал сам не свой. В то лето все и закончилось, а через три года она сбежала к отцу в Италию. Но теперь вернулась…
– Мда… – сказала Алесса пыльной старой мебели.
Она не знала, с чего начать и за что взяться. Дом слишком велик для нее – это правда. Большая гостиная и кухня, разделенные лестницей, несколько спален на втором этаже, куда Алесса еще не поднималась, и чердак, наверняка заваленный хламом. Раньше они с Джаном строили там шалаши и играли в карты, потом он напоролся на деревяшку и разодрал себе лодыжку, и им запретили туда лазить. Конечно, они обходили запрет при любой возможности, потому что детям никто не указ. Это было их тайное место, лишь для двоих. Амину они не брали, считая ее маленькой для таких игр. Не потому ли она выросла на всех обиженной?