«Так это только от того, что у них такого нет, – с улыбкой говорила мама». Майя не расстраивалась особо. Все насмешки отлетали от неё как от стенки горох, потому что ей было попросту начхать, что думают о её зеленом берете глупые курицы вроде Настьки Люляковой и Оли Улушевой. И ту, и другую она терпеть не могла, старалась вообще не слушать, что болтают их рты, живущие, как правило, отдельно от мозга.
Светлое мамино лицо обернулось к ней, девочка увидела это боковым зрением. Ветер-озорник мягко толкнул их, и мама улыбнулась.
– Ух, как ветрено. Ты уверена, что хочешь прогуляться? Мы могли бы выпить горячего шоколада в том месте… Как оно называлось?
– «Легио».
– Точно, – от неё пахло свежими ландышами. Не теми, что благоухают резким, удушливым ароматом на весь лес, а ранними, с юными зеленоватыми бутонами, вобравшими в себя первое весеннее тепло и ещё неокрепшие после долгой зимы солнечные лучи. Эти духи девочка тайком воровала по утрам перед школой, пока мама не начинала удивляться, почему они так быстро заканчиваются. – Ну так как?
Майя пожала плечами. Ей было всё равно, куда идти с мамой, она просто хотела и дальше ощущать в груди это тепло, не имеющее ничего общего с пестрым осенним днём и ярким солнцем.
– Сто шестьдесят рублей тебе понадобятся завтра, когда ты поедешь на автобусе на работу, – негромко сказала она, – неразумно просто взять и выкинуть их на шоколад.
Светлые брови на красивом лице взлетели вверх. Алое пальто выгодно оттеняло её бледный румянец. Мама на секунду призадумалась, потом откинула светлые пряди волос со лба. На изящном запястье блеснул серебряный браслет и снова скрылся под рукавом.
– Майя, мы можем иногда полакомиться шоколадом, один поход в кафе мой кошелёк выдержит. И потом, разве мы с тобой не говорили раньше? Деньги – это моя проблема. Ты не должна о них беспокоиться.
Майя хотела сообщить, что начала беспокоиться о тратах с той поры, как мама вынуждена была брать сверхурочные, чтобы купить ей зимнюю обувь, но не стала. Она видела мать час в день перед сном и хорошо знала, чего той стоит растить её в одиночку. Однако сейчас девочке не хотелось вновь заговаривать об этом.
– Как скажешь, – улыбнулась она, – тогда, раз уж сегодня день щедрости, может быть, круассан к шоколаду?
– И даже два.
Улыбки у них были одинаковые. Помимо некоторого сходства в чертах лица, мать и дочь были похожи в жестах, гримасах, прищурах, манере выражаться, но внешностью Майя уродилась в отца. Так говорила мама. Сама девочка его никогда не видела.