Одеяния ее казались сотканными из самой мрачной тьмы. Подобной ткани ему ни когда не доводилось видеть до этого. Ее обувь была столь же необычной, высокие по колено, со шнуровкой ботинки на толстой подошве. Из неизвестной ему, черной блестящей и настолько отполированной кожи, что он и сейчас сквозь слой пыли видел свое неопрятное отражение в округлых носках.
Как – то неожиданно для самого себя, срывающимся голосом спросил: – Зачем ты так? Чего ради, разгневала так старшего конвойной группы? И почему так легко позволила схватить себя? Да, и вообще, какого хвоста Тоддевоя, ты там стояла, завидев обоз с арестантами? Ведь даже глупому ребенку ясно, что встреча в этих краях со Стражей Красного Рода, не сулит ничего хорошего. Или ты не понимаешь, что теперь тебя ждет? – закончил, он свою тираду, неопределенным, нервным жестом руки, пытаясь выразить в нем, его мнение, о недалекости ее ума.
Не двинувшись и не открыв глаз, выдержав паузу, она все же соизволила ответить: – Мне по пути, – и снова немного помолчав, добавила: – Пока.
Ее голос был тихий, спокойный и завораживающий, и сейчас по тону напомнил голос учителя, что уже в сотый раз устало, объясняет своим нерадивым ученикам прописные истины.
– Как ты, себя называешь?
– Что? – спросил он, не поняв вопроса. И нахмурился, сомневаясь в ясности ума, этой особы.
– Ваши, имена я знаю, но вы, практически все называете себя другими именами. Придуманными, не подлинными. Как ты, себя называешь? – она, открыла глаза, взглянув на него из – под темных, длинных ресниц. У нее были серые глаза, как в ненастье северные озера.
Не совсем понимая, что и о чем она спрашивает, он ответил: – Мать, когда – то нарекла Адуи, так всю жизнь и назывался, и иных имен не имел.
– Адуи, – эхом отозвалась она, но как – то так, как бы пробуя это слово, на вкус и на слух.
– Мама, твоя почти угадала.
Адуи, хотел спросить, что это она имела в виду, но тут боковым зрением заметил, что к ним приближается стражник и умолк. Одарив их взглядом, от которого, наверняка, птицы замертво валятся на землю, стражник, им обоим погрозив кнутом, обогнав их телегу – клетку, двинулся вперед к голове обоза.
Адуи снова вынул дневник.
– Что ты, читаешь? – она смотрела куда – то поверх его головы и спросила его скучающим голосом, как бы для поддержания, для нее не нужного их странного и несвязанного разговора.