Что-то загремело и с лязгом ударилось о стол; я сразу же отпрянула назад. Наручники.
Боже правый, мой план недостаточно хорош.
Я не знала, собирался ли Эбнер заковать меня в кандалы и послать охрану за моей семьёй, или же он специально, в целях запугивания, грохнул передо мной наручниками. Я знала лишь то, что у меня не было шанса на ошибку, предательство как вариант я даже не рассматривала. Мне нужно было взять ситуацию под контроль, нужно было убедить его.
– Кто тебя завербовал?
Я сдержала всхлипы, стиснувшие горло, и выдавила ответ:
– На улице лежала записка, я подняла её и развернула. Должно быть, кто-то обронил её, поэтому в указанном месте я оставила сообщение, в котором говорила, как со мной связаться, чтобы я могла помочь.
Эбнер схватил меня за плечи в синяках и кровоподтёках и резко встряхнул – странный, судорожный стон вырвался из моего горла.
– Кто говорил тебе, что делать? Назови мне грёбаное имя.
– Я не могу. Подпись указывала, что это от Сопротивления, но там не было никаких имён.
– Куда ты несла свои документы?
– К куче булыжников в конце нашего квартала. Я прятала сертификаты под ними и там же забирала сообщения.
Когда его губы скривились в циничной усмешке, на меня обрушилась очередная волна эмоций, таких же безжалостных и болезненных, как его дубинка.
– Это правда, клянусь Богом…
Внезапный удар по щеке остановил мои причитания, едва подсохшая рана на губе вновь разошлась. Когда туман в сознании рассеялся, он притянул меня ближе.
– Перестань хныкать. И если хоть одно чёртово слово было ложью…
Я яростно замотала головой, но кроме всхлипов не смогла больше ничего из себя выдавить.
– Пожалуйста, отпустите меня и мою семью домой. – Захлебнувшись очередным потоком слёз, я даже не пыталась сказать что-то ещё. Эбнер отпустил меня.
В комнате воцарилась тишина, нарушаемая стуком пишущей машинки и мучительными рыданиями, которые я не могла контролировать. Плача навзрыд, как безутешный ребёнок, я вжалась лбом в колени, пытаясь подчиниться приказу и успокоиться. Эбнер закурил сигарету и глубоко затянулся, удушливый дым полетел мне в лицо.
– Что ж, я рад, что ты решила сотрудничать, Мария. Жаль, что это заняло так много времени.
Всё это время я убеждала себя, что Эбнер нас не отпустит, но теперь я сделала признание, которого он так добивался. Может быть, где-то внутри этого жестокого человека оставалось милосердие. Я сморгнула слёзы и встретила его неприязненный взгляд, пока он подносил сигарету к губам.