Стадион, как и ожидалось, был пуст. Это обрадовало старика. Дождь прогнал подростков и школьников по домам. Местами оборванный газон поблескивал от собравшихся на нем луж. Подойдя к пустым трибунам, Альфред поднялся на третий ряд и, пройдя в середину, сел на мокрую скамью. На небе уже виднелись звезды, а где-то рядом слышался щебет сверчка.
– Знаю. Смотришь на меня сверху и качаешь головой, мол, вот старый, совсем с ума сошел. – устало проговорил Альфред, смотря на темное звездное небо. – Как же тут не сойти с ума? Эти стены скоро раздавят меня. Утром на службе преподобный сказал больше молиться. Но какой в этом толк? Что дадут мне молитвы? Спокойствие? Радость? А может, они вернут мне тебя? Сомневаюсь… Теперь молитвы для меня как напоминание о том, чего уже не вернуть. Будто что-то способно изменить стечение времени. – старик помолчал, а потом устало улыбнулся. – Да, я все такой же ворчун. Не знаю, сколько мне еще доживать свой век. Я надеялся, доктор Артур поставит какой-нибудь диагноз, но нет, ничего. Даже зубы не болят. А мне ж даже нет семидесяти. В худшем случае я проживу еще двадцать лет. Помнишь, я ведь говорил, что ад – он на земле. Мне кажется, что сейчас настал мой собственный ад. Доживать свой век одному, без возможности уйти раньше. – Альфред тяжело вздохнул. – Из нас двоих ты любила эту жизнь больше, чем я. Видела в этом мире прекрасное, а я находил прекрасное в тебе. Но какой теперь во всем этом толк. Знаю, я обещал тебе быть счастливым, но разве это счастье – возвращаться в пустой дом? Каждый новый день ты заставляешь себя встать. Знать бы только зачем? Скажи мне, какая моя цель, Клара?
Альфред замолчал. Если бы кто-то увидел, как он разговаривает сам с собой, то явно принял бы его за сумасшедшего. Однако ему было все равно. В шестьдесят два года тебя перестает волновать чужое мнение, и чем раньше это случается, тем лучше. Прошел час, прежде чем снова начался дождь. Сначала это были мелкие холодные капли, изредка долетавшие до земли. Но вскоре капли увеличились, скорость усилилась, и начался ливень. Свитер вымок, и Альфред выругался себе под нос, понимая, что до дома идти минимум десять минут. Спустившись с трибуны под громкую дробь капель об пластиковые скамейки, он вдруг услышал тихий писк. Сначала мужчина принял этот звук за скрип досок под его ногами, поэтому пошел дальше. Но писк повторился. Тихий, едва уловимый звук исходил из-под крыльца. Наклонившись в темноте, Альфред ничего не увидел. Писк повторился. Держась за мокрые ступеньки, мужчина встал коленями на землю, чувствуя, как промокают плотные брюки. Теперь он смог заметить под лестницей странный сверток, из которого на него пристально смотрели два святящихся зеленых глаза.