Иногда они с бабушкой уходили в другую сторону, по длинной асфальтовой дороге, мимо пионерского лагеря, где на большой поляне в изобилии росли кусты черной смородины; но туда Дмитрий ходить не любил, ибо приходилось собирать ягоды под палящим солнцем и отбиваться от мух. Уж куда интересней было остановиться на полпути и заглянуть в гости к бабушкиным знакомым, лазить там по ухоженным клубничным грядкам, кормить клевером кроликов и поливать из шланга. А лучше всего совсем не уходить далеко от тетиного дома, зайти в близлежащий магазин и купить там необыкновенно вкусную халву, которая продавалась только там и нигде больше. Можно еще, конечно, поиграть с соседской девочкой, дедушка у которой летчик-полковник, но порой она бывала такая вредная, что играть с ней вовсе не хотелось.
Так думал Дмитрий, когда они вошли в подъезд невысокого кирпичного дома, где жила тетя Дуся, и вызвали лифт. Поднявшись на шестой этаж, они прошли по длинному коридору, в конце которого была общая лоджия, где соседи обычно сушили белье. Рядом с лоджией была тетина квартира. Димочку встретили тепло, но это не помешало оставить его играть вместе с еще одним мальчиком и дочкой полковника в тетиной комнате, ибо взрослые уединились на кухне, а виновница торжества с друзьями закрылась в своей комнате, из которой раздавались ритмичные звуки музыки. Между тем на кухне общество тоже скоро разделилось: женщины продолжали что-то стряпать к праздничному ужину и “перемывать косточки” своим знакомым, а мужчины удобно устроились на свежем воздухе за балконной дверью и, покуривая, азартно возмущались империалистической агрессии против дружественной нам Кубы.
– Да что ты говоришь? – изумлялась Клавдия Ивановна, разрезая на деревянной доске овощи для салата.
– Представляешь?! А теперь его мать заявила, что я должна ей тридцать рублей за конфеты, шампанское, цветы и все остальное, что она купила, когда приходила свататься!
– Ну надо же показать, как её оскорбили, – закивала головой Димина бабушка. – И что теперь?
– Ничего. Красавица моя объяснила своему неудавшемуся жениху, что пыталась выйти за него с отчаяния, а он так её любит, что все простил. Сейчас сидит в её комнате с друзьями, как будто ничего не произошло.
– Надеется?
– Не знаю.
– А этот Миша, он придет?
– Уже приходил до тебя: посверкал глазами, отдал подарок и на утек.