Нахмурившись, отец приступает к обеду. Немного помолчав и обдумав мои слова, он говорит:
– Хорошо, Бельчонок. Я понял тебя, но все же… пожалуйста, будь осторожна. И не подпускай Тома слишком близко. Он не принесет ничего хорошего в твою жизнь.
Натянуто улыбнувшись, я киваю, удержавшись от ответа, что я лучше знаю, что делать. Это зыбкое позволение сфотографироваться с его стороны важнее, чем отстаивание своего мнения.
* * *
Вечером, когда все дела закончены, Том стучится ко мне в комнату и тихо заходит. Я оборачиваюсь на него, отвлекаясь от раскладывания вещей по шкафам. Становится неловко и неуютно, мне до сих пор странно находиться с ним наедине. Как будто что-то не так, как будто меня что-то грызет.
– Белинда… – Том застревает в дверях. – Хотел сказать спасибо.
Аккуратно сложив футболку и засунув на полку, я пожимаю плечами.
– Не за что. Если бы мне самой не было интересно попробовать, я бы не согласилась. Так что преследую исключительно корыстные цели, – хихикаю и улыбаюсь я.
Том тоже улыбается и расслабляется.
– Ты не послушала альбом?
– Я не взяла с собой диск, прости… Слишком много всего случилось, и я очень торопилась.
– Я могу отправить тебе треки в «аймесседж», чтобы ты поняла, что там за настроение.
Я тянусь за следующей футболкой, мну ее в руках и все же не выдерживаю:
– Ты, правда, написал обо мне альбом?
Том замолкает, а потом говорит:
– Я посвятил его тебе.
У меня загораются щеки, горло сжимается, а дыхание сбивается. Что все это значит?
– Понимаешь, то время… – Том делает несколько шагов по направлению ко мне. – Наше время… оно оставило неизгладимый след в моей душе. Я не мог это отпустить и написал альбом. То есть многое я написал, когда был в отношениях с тобой. Все эти эмоциональные качели меня очень вдохновляли.
Я горько усмехаюсь. Так вот чем это было для него – эмоциональными качелями.
– Там все о тебе, каждая нотка, каждое слово. Я так долго держал твой образ в мыслях, что в какой-то момент это стало невыносимо, и мне захотелось освободиться. Это получился отличный альбом. Мы прыгнули выше головы, и я не думаю, что когда-нибудь сможем лучше.
Я закусываю губу, продолжая мять футболку.
– Рада за вас, – коротко говорю я, а внутри остается миллион невысказанных слов.
Том останавливается, словно боится ко мне подойти. Достает телефон, а потом я чувствую вибрацию в кармане.