– Детка? – с полуулыбкой спрашивает он, не успев даже отдышаться.
Я чувствую его приятную взвинченность. Адреналин после выступления все еще плещется в крови, будто он только что удачно прыгнул с парашютом.
Я же злюсь. Хочу доказать себе, Тому и всем на свете, что я – единственная, кто может получить его, кто имеет над ним власть.
Налетев на него, я целую в губы. Цепляюсь за шею и не встречаю никакого сопротивления. Том теряется, но только на секунду, а потом отвечает мне еще более страстно.
Мы целуемся и бьемся о стены, как будто танцуя сумасшедший бешеный танец. Том отрывается от меня и, чуть не задохнувшись, говорит:
– Ты передумала?
Я затыкаю его поцелуем и, резко оттянув зубами губу, отвечаю:
– Заткнись, пока я снова не передумала.
Не раздумывая, он перехватывает инициативу в свои руки, целуя и крепко сжимая меня в объятиях. Наслаждение от власти над ним захлестывает огромной волной. Я вижу позади Тома кладовку и толкаю его к ней. Мы с шумом вваливаемся в помещение, задев железное ведро на полу, а потом захлопываем за собой дверь.
Том припечатывает меня к стене и налетает с поцелуями. После концерта он весь мокрый – но, несмотря на запах пота, я схожу с ума от его аромата. Тело до сих пор вибрирует после выступления, и у меня подкашиваются ноги из-за энергии, которой его наполнили фанаты.
Он целует меня глубоко, сумасшедше, грубо пропихивая язык между зубов, но я не поддаюсь, а напираю в ответ. Он то отстраняется, заставляя тянуться следом, то снова впивается в губы. Влажные звуки наших поцелуев разносятся по маленькой темной кладовке. Где-то за стенами все еще слышны восторженные крики людей, медленно покидающих зал.
Приподняв мои руки над головой, Том закатывает футболку выше груди. Не разрывая поцелуя, он спускается руками до талии, где находит мою юбку. Дернув замок, он спускает ее вниз, на пол.
Я задыхаюсь. Том разворачивает меня к стене, и я выставляю руку, чтобы не удариться лицом. Он накрывает мою ладонь своей, второй в это время спускаясь по животу до края трусов, и целует в шею. Его громкое, глубокое дыхание едва не переходит в стоны.
Поцеловав меня в плечо, Том расстегивает ремень и ширинку. Звуки моего тяжелого дыхания ударяются о стены тесного помещения и разбиваются на ноты, словно на осколки. На лбу выступает испарина, и я стираю ее ладонью.