Объединенные коллекции Красного Адмирала и Пурпурного Императора поражали воображение. Я поднимал и осматривал коробку за коробкой с великолепными бабочками и мотыльками; каждый экземпляр был тщательно подписан на латыни. Пылали багрянцем бабочки-медведицы; желтушки являли взору целые симфонии оранжевых и бледно-желтых тонов; коробки с нежно-серыми и пыльно-бурыми бражниками перемежались подборками ярких, пестрых Ванесс.
В отдельной просторной коробке в гордом одиночестве красовался пурпурный император, он же большая радужница, Apatura Iris, – тот роковой образец, который дал Пурпурному Императору его прозвание и оборвал его жизнь.
Я вспомнил эту бабочку и загляделся на нее, вздернув бровь.
Ле Бьян поднял голову – он сидел на полу, заколачивая деревянный ящик, уже заполненный коробками.
– Итак, – сказал он, – решено, что мадам, ваша супруга, отдает всю коллекцию Пурпурного Императора городу Парижу?
Я кивнул.
– Безвозмездно?
– Да, в подарок, – подтвердил я.
– В том числе и коробку с Пурпурным Императором? Эта бабочка стоит больших денег, – заметил Ле Бьян.
– Вы же не думаете, что мы захотим продать этот образец? – резко ответил я.
– На вашем месте я бы его уничтожил, – произнес мэр своим тонким голосом.
– Это было бы глупо, – возразил я, – как тогда, когда вы вчера закопали обратно тот латунный цилиндр со свитком.
– Это не глупо, – упрямо сказал Ле Бьян, – и я предпочел бы не обсуждать тему свитка.
Я посмотрел на Макса Фортена, но тот сразу же опустил глаза.
– Вы – пара суеверных старух, – проговорил я, засунув руки в карманы. – Готовы проглотить любую сказку.
– Ну и что с того? – нахмурился Ле Бьян. – Правды в них обычно больше, чем лжи.
– О! – я усмехнулся. – Значит, мэр Сен-Жильда и Сен-Жюльена верит в Человека-Волка?
– Ну, в Человека-Волка, пожалуй, нет.
– Тогда в кого же? В Пламенную Жанну?
– Это черт знает что такое! – вспылил я. – Только не говорите, монсеньор мэр, что вы сохранили чистую детскую веру в великанов!
– Великаны и вправду существовали, – проворчал Макс Фортен. – Это всем известно.
– Надо же, а еще химик! – презрительно бросил я.
– Послушайте, месье Даррел, – пискнул Ле Бьян, – вы сами знаете, что Пурпурный Император был ученым. А если я скажу вам, что он всегда отказывался включить в свою коллекцию Вестника Смерти?