Закончив выкладывать простые символы из веток поверх круга, безумец встал и оглядел свою работу, задумчиво почесав затылок.
– Что-то забыл, он что-то забыл, – повторял здоровяк монотонно.
Затем торопливо вбежал в круг, сел на мужчину и задрал свитер. На синеватой мёртвой коже ему улыбался кровавым ртом полукруглый разрез, тянущийся вдоль всего живота. Схватив пакет, вывалил самое крупное сердце в чашу, установленную над головой. Оно булькнуло, плюхнувшись в густую жижу, расплескав кровь. Тоже он проделал ещё дважды. Снова вышел из круга и стал ждать. Ничего.
– Что-то…
Вновь сильно ударил себя по лбу и вернулся к телам. Переплёл пальцы мужчины и женщины. Задирать руки девочки, оказалось сложнее, но он справился и, едва выскочив из круга, восторженно оскалился. Внутри соединённых рук заклубилось чёрное вязкое нечто, по воздуху разнёсся сладко-сливочный запах магнолии, запах смерти.
– Молодец, – бормотал увалень, слегка раскачиваясь. – Он молодец.
Чёрная дымка постепенно заполняла круг, клубилась внутри, колыхалась и закручивалась. Казалось будто в ней копошится что-то мелкое и склизкое. Когда тел уже было не разглядеть за смолянистой субстанцией, мужчина шагнул в круг и застонал, как только тьма рванулась к нему и облепила от ног до самой макушки. По крупному рыхлому телу безумца расползлось нечто похожее на плесень или грибок, захватывая всё большие участки кожи по мере продвижения к лицу.
Ещё через минут десять он медленно и неторопливо вышел из леса. Походка его изменилась, стала уверенной и лёгкой, следов он за собой не оставил. Глаза здоровяка всё ещё были пусты, но уже не тупой отсталостью, а отстранённой сосредоточенностью. Вопреки всей своей грузности, он легко запрыгнул в машину, вставил ключ и повернул. Мотор тихо загудел, громила ухмыльнулся, облизал сухие потрескавшиеся губы. Стянул с себя полиэтиленовый дождевик, источая сильный запах пота и грязи.
Машина тронулась с места и снова покатилась по дороге, медленно и спокойно. На весь салон раздавался навязчивый мотив детской песенки:
Она проснулась в тот смутный предрассветный час, когда всё вокруг, кажется, замерло и прилипло к полу. Когда тени неправдоподобно прозрачные и вязкая мгла ночи начинает мутными клоками расползаться в углы и щели, прячась в них, чтобы снова выбраться наружу следующим вечером. Это то время, когда сила духа человека максимально подавлена. Как много обещаний данных себе были нарушены именно в это время безволия. Самый холодный и промозглый предрассветный час. Час, когда для неё стартовал новый день. И ни минутой позже.