Можно, конечно, задаться и ещё одним вопросом в связи с этой моей «ловлей человеков» образца начала Эры Водолея, к каковому знаку Зодиака я, собственно, и принадлежу (как и моя тётушка, впрочем))) – то есть, а как вообще получилось, что я так много времени проводил за рассматриванием голых девок в компьютере. Да очень просто это получилось! И, как водится, весьма забавным, странным и парадоксальным образом…
Когда я временно потерял всякую надежду на то, что когда-нибудь что-нибудь сложится с проектом «Новые Праздники», что было особенно печально, если учесть, что в локальном масштабе, то есть в маргинальном окружении, каковое маргинальное окружение при этом, по совместительству, представляет из себя свет отечественной словесности и музыки (не путать с бульварной хуетой, истинное место которой в очистительном огне Мирового Пожара))) проект этот всегда, с самого своего основания, вызывал не просто симпатии, а подлинный восторг (кроме шуток, реально)) – так вот когда я временно потерял надежду на успех этого предприятия (нет, не веру, а именно временно потерял надежду), то мне пришлось, понятное дело, задуматься о постоянной работе. И сразу по возвращении с гастролей в Австрии, куда пригласили, было дело, ансамбль «е69», я реально приступил к своим обязанностям в роли ведущего полосы «Музыка» в еженедельном приложении к «Независимой газете» «Ex libris», которое в то время возглавлял Игорь Зотов – прекрасный, без балды, человек.
В принципе, несмотря на скудную зарплату, мне там нравилось. Я писал себе критические статьи по своим любимым Шостаковичам, Стравинским, Губайдулиным и Денисовым, делая вид, что рецензирую свежевышедшие, посвящённые их творчеству, книги, ибо к этому обязывала меня специфика издания. Я объяснял «широким массам», что такое темперация, заодно проходясь по 24-тоновой системе индусов и додекафонии Шёнберга; я пытался заставить людей задуматься, а не была ли первая серьёзная возлюбленная Шопена Мария Водзиньска просто обычной слишком молодой сучкой, а статья посвящённая Софье Губайдулиной «Тайные танцы чисел» и вовсе имела подзаголовок «1:0 в пользу Сальери», и все эти мои опусы были с большим одобрением встречены в среде профессуры московской консерватории, и иные профессора спрашивали порой мою тётю, а что, мол, я закончил, и как, мол, странно, что у меня нет специального музыкального теоретического образования; побольше бы, мол, таких критиков и всё такое)). Короче говоря, я чувствовал себя весьма на своём месте. Единственное, что меня не устраивало – это зарплата)). Но поначалу я это терпел.