– Ты с кем тут тихо вел беседу? – Спросил Чад.
– Тебе послышалось. – Сказал Егор
Филин и Чад переглянулись.
– И мне тоже? – Спросил Филин.
– Выходит, что так. – Сказал Егор.
– Ну да, ну да. – Филин с усмешкой уставился на Егора. – Ты когда с Настей познакомишь? А? Чад говорит, что она симпотная. Пять баллов. Надо убедиться. А то вдруг Чаду привиделось.
Егор нахмурился:
– Забудь. – Он вышел, грохнув дверью.
– У него определенно не все дома. – Филин выщелкнул из пачки сигарету.
– Так если батя некромант. – Чад затянулся. – Тут волей-неволей… – Он с присвистом выдохнул дым в потолок.
– Даа… Не повезло. – Филин выщелкнул огонек из старой серебряной зажигалки и прикурил.
– Как там Галина Викторовна?
– Она чуть не убила меня. – Филин усмехнулся.
– Да ты что? – Встрепенувшись, Чад навострил уши и впился глазами в лицо Филина.
Филин заговорил, растягивая слова. От раскатистого грохота и трубного рева задребезжали окна.
Вздрогнув, Денис выронил сигарету:
– Что за черт. – Он нерешительно уставился на пол
Замерший Чад прислушался:
– Да что это? – На лице Чада застыла бледная улыбка.
– Не знаю. И знать не хочу. От этого грома мороз по коже. – Все-таки подняв с пола сигарету, Филин дунул на фильтр и затянулся.
– Мне тоже не по себе. – Чад поежился.
– Девятова уверяет, что это… – Голос Филина потонул в грохоте и реве. Еще громче и злее задребезжали окна. Из пальцев Дениса выскользнула сигарета.
– Сочиняет. Тоже мне Лукьяненко нашлась. – Чад недоверчиво вытаращился на Филина. – Бред какой-то. Они, конечно, черти, но не до такой же степени. Они же не совсем еще.
– Ты уверен? А может совсем. – Затушив сигарету ногой, Филин закурил другую. – Кто знает, что у них на уме. И какого рожна им нужно.
– Так она все-таки увидела тебя с Яровой? – Чад вгляделся в лицо Филина. – И что было?
– Трагикомедия. – Филин усмехнулся и заговорил мурлыкающим певучим голосом ученого кота.
Егор шел по коридору и оглядывался. Он боялся увидеть ведьму. «Самый неприятный страх – это страх появления страха». – Вслед за Рыковым часто повторяла Настя.
Прислонившись к стене и упершись ногой в стену, на гитаре бренчал Савелий Ларчин в черной майке. Он смахивал на Франкенштейна. Длинный русый хвостик на затылке перехватывала черная заколка-череп. На бледном вытянутом лице чернели круглые съехавшие на кончик носа очки Кота Базилио. Выпирали надбровные дуги, скулы, подбородок. Закатив глаза на потолок, Ларч пел глухим голосом: