Они спустились с холма и прошли через притихший погост. Рассвет уже дотянулся до сломанных оградок, до отваленных могильных камней. Исчезнувшая защитная линия читалась ясно. С одной стороны утоптанная ногами селян земля, с другой все разрыто нежитью. Вот он – рубеж магического круга.
Пахло чабрецом. Он рос тут прежде возле камней и на песчаных крутинах, а теперь, стоптанный и вырванный во время боя, увядал, распуская по округе терпкий аромат.
Моа подошел к свернутым камням и принялся водружать их на прежние места. Има стала помогать. То и дело она закрывала глаза, чтобы нарисовать в памяти четкую картинку былого.
– Это туда… А этот сюда ставим, – говорила она и, кряхтя, подседала, упираясь плечом в новый камень.
– Все. – Моа развернул в нужный угол здоровенную гранитную глыбу с красными жилами. Отметил: – Память у тебя, однако, хорошая. Тот, кто заставил тебя забыть прошлое, приложил немало усилий.
***
В комнате было жарко.
Булькала в печи похлебка, а где-то за старым сундуком, на крышке которого резвились под слоем лака кривоватые кентавры, мурлыкала кошка и пищали котята.
Дед сидел, упираясь кулаками в подбородок, думал. Перед ним исходила паром чашка травяного чая.
Лич замер напротив. Свет падал из окна, выделяя живую часть разделенного надвое лица. Вторую, мертвую, половину удачно скрадывала тень.
– Рассказывайте.
– А что рассказывать-то? Десять лет назад принесли ее, словно спящую принцессу из сказки, заколоченную в дубовом ящике, цепями по рукам и ногам увитую. А на утро все умерли. Двенадцать воинов их было…
– Принесли и ничего не сказали? – нахмурился Моа.
– Молчали они. Хмурые были, будто знали, что новый рассвет уже не встретят. А мы, сельские, и подойти к ним лишний раз страшились. Шутка ли! Двенадцать воинов при полном оружии, с чужими, нездешними символами на броне. Боязно гневить таких.
– А амулет?
– Круглая блямба с узором? На Име был. Сколько раз мы хотели продать его, но все рука не поднималась.
– Отчего те воины умерли? – Моа продолжил свой допрос.
– Не знаю, – пожал тощими плечами старик. – Никаких видимых признаков – ни ран, ни отравления, ни болезни. Они просто закрыли глаза… И все. Мы похоронили их на сельском погосте, без почестей – где уж нам, беднякам – по-простому, зато как своих.
– Почему именно вам Иму оставили? – донесся новый вопрос.