А еще он действовал избирательно – выискивал в мертвой своре лишь определенных…
В суматохе селяне не придали этому значения, только внучка старосты, Има, внимание обратила и про себя отметила. С перебитыми шеями ложились только те мертвяки, на которых куски проржавевших, рваных кольчуг блестели матово в ярких отсветах странного некромантова меча…
Наконец все закончилось.
Остатки двенадцати поверженных мертвых тел в пожухлой траве изошли тьмою, выпуская к небесам едкие ленты вонючего тощего дыма. Остальные трусливо расползлись по могилам и закопались в них обратно, как кроты, оставив наверху рыхлые кучки взрытой земли.
Лишь двенадцать особенных дымились, пока от расколотых надвое грудин, от смятых, перекошенных черепов, от откинутых на десятки метров ног и рук не остались на земле лишь черные влажные пятна.
– Вот и все, – некромант повернулся к селянам. – Буду ждать свою плату три дня на старых развалинах.
– А что, если не заплатим? – дерзко бросил Олаф.
– Плохо вам, людям, тогда будет, – спокойно ответил некромант, и все поняли, что вопрос кузнеца был излишним.
На том и разошлись.
Некромант в свою сторону. Селяне в свою. По тонкой дорожке к бедному сельцу о двадцати избах, с мастерской для починки плугов и телег, со старой кузней, увязшей в кустах бузины, и развалившейся церковью.
Тишина, павшая на округу с приходом мертвых, отступила. Долетел от жилья звонкий лай собак, разлился мелодичным эхом по долине.
В дороге селяне немного отошли от пережитого, развеселились, начали обсуждать ночное противостояние.
Има недоумевала:
– Дедушка, почему некромант не колдовал? Он же маг? Ему же положено?
– Да, действительно странно, – согласилась шедшая справа от девушки Лайма-охотница. – И меч у него странный какой-то… Все ведь видели?
– Видели-видели, – дружно закивали идущие рядом. – На клинке клейма с какими-то чудищами, а рукоять такая, какой ни у кого из окрестных вояк отродясь не бывало. И сам он, некромант этот, очень подозрительный.
– И все-таки, почему он не колдовал? – не унималась Има. – У меня вот за три ночи, что до этой мы у погоста стояли, силы все утекли. А ему и не понадобилось. Или он, что же? Магию берег?
– Может, и берег, – пожал сутулыми плечами дед. – Зачем ему магия, ежели он всех мертвяков как траву покосил?
Има ничего больше не сказала, лишь губу прикусила задумчиво и, сунув руку за пазуху, принялась теребить висящий на шее кулончик. Она всегда так делала, когда размышляла. Пальцы огладили узоры на гранях металлического диска.