– Та-ак! Карасёва! Ты что тут делаешь в рабочее время? Перекур устроить решила?
– Я… не курю, – вставая со скамейки и дрожа всем телом, пролепетала Рита.
Начальница, здоровенная мужеподобная тётка Валентина Ильинична, стояла, уперев руки в бока и буравя её уничтожающим взглядом. У Риты внутри всё похолодело, она прекрасно понимала, что добром это не кончится, что никакие отговорки не помогут, – теперь и выговор влепят, и премии лишат. К ней и так в последнее время были нарекания со стороны начальства. С тех пор как они с Артёмом стали встречаться, Рита уже несколько раз опаздывала на работу. А на фабрике с этим строго – только за этот год уже двоих уволили.
Пробормотав ещё что-то невнятное, Рита поспешила ретироваться. Она вбежала в шумный, пропитанный запахом шоколада цех, где на нескольких конвейерах под присмотром облачённых в белые халаты и платки девушек аккуратненькими, по-военному выстроенными колоннами ползли полчища конфет. Рита встала у первого конвейера и виновато посмотрела на своих коллег – пухленькую низкорослую Таню и длинноногую красотку Надю.
– Ты где была? – поинтересовалась Таня.
– Там… – Рита неопределённо махнула рукой и добавила: – В курилке.
– В курилке? – вытаращив глаза, переспросила Надя. – Ты ж не куришь.
– Я и не курила, я… пыталась осознать. Вот!
И, разжав кулак, Рита продемонстрировала тест-полоску.
– Я так и знала! А ты всё: съела что-то, – проворчала Таня. – Доигралась.
– Фу! Ты зачем в руке-то её держишь? – брезгливо сморщившись, фыркнула Надя.
– Только меня там Ильинична застукала, – обречённо сказала Рита.
– Ну, значит, капец тебе.
В эту секунду послышался скрежет, что-то взвыло, и конвейер встал. Произошла очередная авария, в последнее время их случалось немало – оборудование было, мягко говоря, не новое, и всё зависело от реакции и оперативности тех, кто работал на конвейере, чтобы успеть спасти как можно больше конфет, поскольку от этого зависел их заработок. А начальство только лютовало и грозило оштрафовать за испорченную продукцию, хотя вины работников в этих авариях не было.
Валентина Ильинична влетела в цех, кроя матом направо и налево. В этот раз, правда, пострадала довольно большая партия, и гнев начальницы обрушился на Риту ужасающим торнадо.
– Карасёва! Мать твою! Смотри, что по твоей вине случилось… тебя через коромысло! Кто теперь за всё это отвечать будет, я, что ли?