– О, это она! Прекрасная девушка с именем и обликом древнегреческой богини, которая умеет интригующе держать паузу, – галантно прокомментировал обворожительный ведущий. – Поприветствуем же Нику и сопровождающую ее… м-м-м… сестру!
Лесть вышла слишком нарочитой, но Дора зашлась в восторге и чуть не запрыгала на месте. Я же энергичнее затрясла головой, давая понять, что не собираюсь участвовать в конкурсе. Но с губ слетело лишь неловкое блеяние:
– Погодите-ка, я не буду…
Какое там! Мое мнение не интересовало ровным счетом никого. Окружающие уже переключились на приветствие новых участников, а тетя, довольная фальшивым комплиментом, сияла как медный пятак. Вот так всегда: эта агрессорша все решала за меня! Доколе? Хватит, надоело! Я – не пустое место, и сейчас это докажу!
– Дора, – не без труда перехватила я ее вдохновенный взор, перед которым, кажется, уже проплывала картина моей сладостной победы. – Сейчас ты найдешь организаторов и снимешь меня с конкурса, под любым предлогом. Не желаю участвовать. НЕ ЖЕ-ЛА-Ю. Услышь меня, наконец. И научись считаться с другими – хотя бы в том, что касается чужой жизни. Сама заварила эту кашу, сама и расхлебывай! А с меня довольно.
Фыркнув, я вырвала у Доры руку и повернулась, чтобы раствориться среди поклонниц смазливого ведущего. Он между тем дочитал список участников, и вскоре со сцены зазвучал энергичный рок-н-ролл. В иное время я с удовольствием присоединилась бы к гостям вечера, пустившимся в пляс, но владевшая мной ярость развлечениям не способствовала. Сейчас мне требовалось побыть в одиночестве и «переварить» события этого вечера.
Не успела я выбраться из толпы, как меня догнала Дора.
– Никуша, деточка, не ругайся, – с кротостью волка, натянувшего овечью шкуру, запела она. – Глупо выбрасывать такой шанс! Я тебе помогу! Напишешь, например, пьесу, я в ней сыграю – как-никак, десять лет в Доме культуры оттрубила! А пока давай отдохнем, потанцу…
Тетя вдруг осеклась, побледнела и остановила округлившиеся глаза на какой-то точке за моей спиной.
– Что? – подскочила я на месте, лихорадочно вспоминая, где Дора держала свои лекарства. – Тебе плохо? Давление?
Тетя пошла красными пятнами. Потеряв дар речи, она несколько раз беззвучно открыла рот, а потом с усилием вскинула дрожащую руку.
Я проследила за направлением движения пальцев: с противоположной стороны зала к сцене медленно направлялся приметный всклоченный мужчина. Рост выше среднего, полноватая фигура, тронутые сединой отросшие пряди, косматая борода, отсутствующий взгляд и неизменная ярко-синяя, в тон любимому морю, рубашка. Да это же Лазуревский собственной персоной!