– Ты думаешь, что так все и делали?
– Не спеши, – попросил Шорохов. – В ноябре восемнадцатого англичане привозят в Омск Колчака, и через несколько дней он устраивает переворот, а потом поручает следствие тому самому Соколову, о котором все твердят…
– Погоди, – перебил Корсаков. – Убийство в июле? А Соколов назначен в ноябре?
– Ну, ты хватил! – усмехнулся Шорохов. – Соколов назначен в марте девятнадцатого!
– Когда?!
– Не ослышался! В марте девятнадцатого! То есть если снова о возможностях создать «место преступления», то обследовать его Соколов начинает через восемь месяцев после того, как там якобы что-то произошло. – Шорохов внимательно посмотрел на молчащего Корсакова и спросил: – Понимаешь?
Москва. Июнь
Погода сегодня была пасмурная, небо заволокло тучами, но прохлады не было, господствовала духота, поэтому Корсаков, приближаясь к месту встречи, вдруг стал беспокоиться, потому что предстоящий собеседник, судя по его голосу, был человеком довольно пожилым, а по разговору – еще и занудным. Узнав, что звонит и просит о встрече журналист, согласился при одном условии: Корсаков напишет расписку, что любое слово из разговора использует в своей статье только с его, Зеленина Александра Сергеевича, письменного согласия.
– Иначе я вас по судам затаскаю, – вроде как пошутил Зеленин, но Корсакову его шутка шуткой не показалась.
– Да какие проблемы? Я и приду с такой распиской, – сразу же согласился Корсаков.
Предстоящая встреча была, честно говоря, почти случайностью. Вчера он еще раз побеспокоил Листвакова: чем-то его вдруг привлекло то самое «Единое трудовое братство», которое, если верить Дружникову, было как-то связано с событиями в Екатеринбурге. Листваков ответил не сразу, но, когда перезвонил через пару часов, назвал и имя человека, который, возможно, сумеет что-то рассказать, и номер его телефона. Договорились встретиться на Покровском бульваре в четыре часа, потому что, как сказал сам Зеленин, там в это время уже прохладно. Но сейчас ни о какой прохладе речи не шло, и это беспокоило Корсакова, который опасался, что дурная погода соответствующим образом повлияет и на характер собеседника. Тем удивительнее и в некотором смысле приятнее была реальность: Зеленин оказался добродушного вида стариком в толстенных очках. К удивлению Корсакова, он был конкретен и сразу же спросил, о чем пойдет разговор. Корсаков подготовился к беседе, поэтому начал издалека: