– Следователь Третьякова, я хочу поговорить о телах, которые накануне доставили в городской морг.
Светлана Сергеевна похлопала глазами, не понимая, о чем речь. А может, просто сделала вид, что не понимала?
– Не понимаю, о чем вы. И вы знаете, у меня нет времени, приезжайте утром.
Доктор попятилась назад, собираясь улизнуть, но Наталья схватила ее за запястье. От нее не ускользнуло, как у женщины расширились зрачки и побелели губы после ее вопроса.
– Вы что, с ума сошли, вы делаете мне больно! – Светлана Сергеевна взвизгнула и беспомощно опустилась на стул.
– Если вы мне сейчас не расскажете об этом, я вам обещаю… – Наталья устало подумала, что бы такого устрашающего пообещать, как в коридор влетела перепуганная сестра-акушерка:
– Света, опять! Опять!
Светлана Сергеевна глубоко вздохнула и тихо сказала:
– Пройдемте со мной, и вы все сами увидите. Но для протокола я не разрешала вам присутствовать.
Третьякова в ответ послушно кивнула, все равно уже нечего терять…
* * *
В родильном зале она увидела бледную женщину в грязно-серой сорочке, худую, как смерть. Конечности лежали тонкими палочками поверх застиранной старой простыни, глазницы глубоко впали, женщина стонала от боли. Медсестра мыла металлические поддоны в одинокой раковине, висевшей на обшарпанной стене, и изо всех сил старалась не смотреть на кровать. Но было заметно, как у нее трясутся руки.
Наталья заметила большие инструменты, подобие которых она видела в студенчестве в Эрмитаже, на стеллаже врачевателей времен Петра Первого. Неужели с тех пор мало что изменилось? Да уж… и на Еве еще и первородный грех, да эти мужики совсем зажрались!
Светлана Сергеевна достала из кармана мобильный, набрала номер и кратко обронила:
– Забирайте. – Она обернулась к Наталье: – У вас есть две минуты, пройдите в ту комнату.
Из родильного зала открытая дверь вела в маленькую подсобку. Наталья вошла внутрь, пытаясь подавить дрожь, мокрая одежда неприятно липла к телу, и ее трясло от холода.
Внутри стоял высокий столик для пеленания, на котором лежал синий маленький человечек, покрытый сукровицей, белые хлопья впутались в маленькие волосики на мягкой головке. Его глазки были закрыты, а кулачки плотно сжаты, на животе висела большая скобка. Крохотный лобик покрывала страшная пунцовая гематома.