– Это что за хрень?
– Достаточно редкий тип человека, посланный на землю для несения трудной миссии – исправления своей поврежденной души. Такие люди часто одержимы страстями и большую часть энергии тратят на борьбу с ними. Еще про них говорят – человек с тяжелой кармой. Случается, демону на исправлении удается ощутить незримое присутствие своего далекого предка, какого-нибудь безжалостного разбойника, свирепого гладиатора или узурпатора власти. Некоторые мистики считали демонами на исправлении таких известных личностей, как Жиль де Ре, по прозвищу Синяя Борода, Влад Цепеш, прозванный Дракулой, Эржебет Батори, «Кровавая графиня», прославившаяся тем, что выкупалась в ванной, наполненной кровью убитых шестидесяти фрейлин.
– Какое уж тут исправление! – воскликнул Алексей.
– Во всех случаях присутствовала темная сила, оказывающая влияние на такого человека…
– Вот и сектант про дьявола заливал!
– Такая личность проживает как бы на двух полюсах одновременно, тяги к добру и совершению им зла. В чем правы христиане, – это в наличии свободы воли, остающейся у самого непростого человека, включая того, кого называли демоном на исправлении…
Следующей ночью бродяга умер. Острая сердечная недостаточность. Такие случаи нередки в местах лишения свободы.
Мелодично запел динамик домофона. Со смешанным чувством досады и облегчения Алексей захлопнул крышку ноутбука, подошел к дверям.
– Да!
– Доставка пиццы! – бодро сообщил голос.
– Квартира пятнадцать, третий этаж…
– Ага!
Алексей отомкнул входную дверь, на лестнице слышались быстрые шаги поднимающегося человека. Взбежав на третий этаж, доставщик улыбнулся.
– Пицца! – Он снял с плеча массивный короб, извлек наружу плоскую картонную коробку со схематичным рисунком чего-то круглого, залитого соусом.
– Сколько с меня?
– Вот здесь все написано… – Доставщик протягивал мятую бумажку.
Алексей мельком глянул в накладную, протянул тысячерублевую купюру.
– Сдачи не надо!
– Ага… – Парень забрал деньги, отдал хранящую тепло коробку с пиццей, но не спешил уходить. Он заглянул через плечо стоящего в дверном проходе Зайцева. – Здесь живешь?