– Ты знаешь, что получил срок по минимуму?
Зайцев молчал, пытаясь понять, к чему клонит Хозяин.
– За тебя такие люди вступились! – Востриков воздел указательный палец к потолку, на его лице отразилось презрительное и вместе с тем восхищенное выражение. – Герой! Принимал участие в спасении наших олигархов![1] – Он захлопнул папку. – Чем думаешь заняться, когда выйдешь на свободу, Алексей?
– Не знаю, – искренне ответил Зайцев. – Пока не задумывался…
– Тебе тридцать семь лет, выглядишь моложе. Для возвращения в спорт ты, брат, староват, в институт вряд ли поступишь. Внешность у тебя для роли героя-любовника подходящая! – Он усмехнулся. – Не задумывался на этот счет?
– Подумаю, – пообещал Зайцев. Он широко улыбнулся, зная, что его скуластое, славянское лицо с прямым взглядом серых глаз преображается под воздействием улыбки. С зубами ему повезло, что нечасто бывает у спортсменов из единоборств, все тридцать две штуки были на месте, белые и ровные. Светка Рябова повторяла, что он красавчик, несмотря на сломанный нос и тонкую полоску белого шрама на щеке, полученного от удара «розочкой» в пьяной драке. Похож на викинга, любила повторять девушка. И по знаку зодиака – Стрелец. Агрессивный и сексуальный. Светка была помешана на астрологии.
– Подумай, подумай… – скороговоркой произнес Востриков. – У тебя, кажется, была сестра, Зайцев?
– Так точно, гражданин начальник. Живет в Петербурге.
– Жила, – с нажимом сказал Хозяин. – Софья Петровна Зайцева скончалась вчера днем. Обстоятельства смерти мне неизвестны. – Он встал со стула, превратившись в маленького человечка с крупными чертами лица и большой головой. – Сиди! – Востриков махнул рукой. На безымянном пальце тускло сверкнуло обручальное кольцо. – Тут такое дело, Алексей… По закону я могу отпустить заключенного на похороны родственников, если сам заключенный изъявляет такое желание. – Он подошел к окну, постучал пальцем по подоконнику, словно подманивая голубей, сновавших по пятачку газона, окружавшему деревья с выбеленными стволами. – Одним словом, предоставляю тебе отпуск на десять суток. Опоздаешь – побег! – Востриков обернулся к сидящему заключенному. – И никакие благодетели не помогут! Ясно?
– Ясно, гражданин начальник! – Зайцев поднялся со стула. В горле у него пересохло, но попросить у Хозяина воды из стоящей на столе бутылки минералки он не решился. Известие о смерти Сони обрушилось на него как удар тяжеловеса. Они не виделись около десяти лет, но младшая сестра, – Соня-рыжик, – занимала большую и лучшую часть в его сердце.