Они перешли в гостиную: жена при мягком свете торшера читала томик стихов Пастернака, он равнодушно листал тысячестраничный учебник, присланный коллегами из другого вуза. Вечер так и прошел бы в молчании, если бы не телефонный звонок.
– Извините, Кирилл Борисович. Это Дымов. Удивлены?
– Не скрою, – протянул тот, – удивлен, и немало. Здравствуйте, Вячеслав Владимирович.
– Звоню по поводу собаки, которая действительно оказалась лабрадором. Лабрадор-ретривер. Это мы выяснили у одной соседки – тоже собачницы. Светлана ей все уши прожужжала о своем питомце. Любила очень. Держала его не меньше года. Но дня за два до случившегося собака исчезла.
– Потерялась, что ли? – уточнил профессор.
– Соседка говорит, что Каретная садилась с лабрадором в такси. Куда они направлялись, она не в курсе. Светлану она больше не видела.
– Well, well, well… – протянул КэБ. – Собака пропала, Каретная умерла… Туманно все это, согласитесь, Вячеслав Владимирович.
– Думаю, стечение обстоятельств. – В голосе следователя уже не было прежней уверенности. – Да и что доказывает пропажа пса? Ровным счетом ничего. Дело Каретной я закрываю. Поверьте, Кирилл Борисович, у меня на столе ворох бумаг, не терпящих отлагательств. Причем с реальными преступлениями, – с легкой укоризной добавил он. – Чего только стоит мошенничество с долёвкой, о котором в Камске гудят со всех щелей…
– Понимаю вас, процессуальные сроки, начальство, опять же текучка. – Профессор поблагодарил Дымова за звонок. – У меня высветился ваш номер, не возражаете, если наберу вас при необходимости.
– Ну что вы, – живо откликнулся майор, как показалось, довольный завершением разговора. – Всегда рад…
Лежа в постели, Хабаров не мог уснуть от одолевавших его мыслей. Чутье подсказывало: в деле журналистки не все так просто, как представляется Дымову. Следователь – несомненно, добросовестный сотрудник – в данной ситуации рассуждал явно стандартно, по заведенной на службе инерции. Раз ничего подозрительного не выявлено, дело с концом. Закрыть его поскорее, и точка. Еще не вполне осознанно, больше на эмоциях, Кирилл Борисович захотел покопаться в истории Каретной. Возможно, думал он, это отвлечет его от университетских проблем.
Приняв решение, он заснул безмятежным сном.