Мужчина осторожно похлопал парня по плечу и отсел дальше, уступив место девушке.
– Спасибо тебе, – тихо сказала Аня. – Я даже не знаю…
– Не переживай, это моя вина, – ответил Мирон. Вновь накатывала головная боль. К тому же казалось, что на него положили бетонную плиту.
– Нет-нет. – Аня улыбнулась. – Я у тебя в долгу! И, видимо, одним кофе я тут не расплачусь… Чего бы тебе хотелось? – Она сверкнула глазками, а ее щеки покраснели.
– Поесть.
Мирон отключился с довольной улыбкой на лице.
В светлом помещении, стены которого украшали суккуленты и картины в жанре минимализм, за небольшим офисным столом из цельного дуба сидел человек. Он внимательно слушал доклад. Руки сложил перед собой, палец к пальцу, и смотрел в пустоту. Лоб его морщился так сильно, что волны карабкались на раннюю лысину, которая в целом ему шла. Иногда он почесывал щетинистый подбородок. Но старался делать это без шума.
Докладчик со светлыми волосами, зачесанными назад, говорил виновато. Немного шепелявил – в челюсть установили пластиковый штифт, чтобы она не вылетала после полученной травмы.
– В итоге он в больнице, а «Дрим» снесли приложение, – закончил светловолосый.
Мужчина поднял молодое лицо к свету.
– Хороший парень, – сказал он бодро. – Правда, жаль Гефеста. Но тот сам виноват. Значит, у нас появилась вакансия силача?
– Зевс, что делать с пацаном? – Светловолосый не разделял радости босса.
Мужчина за столом снова сложил руки перед собой. Все это время он не смотрел на собеседника и взглянул только сейчас.
– Не парься, Дионис, пацан толковый, – сказал он весело, – и точно нам поможет.
– Ты уверен?
– Уверен. Как и в том, что нам нужен новый боец на место Гефеста. Кстати, как там Гермес?
– Небольшие ожоги, а так в норме.
– Пусть возьмет отпуск. И попроси зайти Артемиду. Для нее есть задание.
Светловолосый молча кивнул и вышел. Зевс сел в привычную позу и посмотрел на одну из картин. Свою любимую. Маленькая черная фигурка человека, идущего на большом белом холсте и оставляющего следы.
Ему нравился минимализм. Но больше нравилось то, что картину написал человек. Оставил свой творческий след, который дошел до современного мира. Жаль, к тридцатым годам этого столетия ценителей такого искусства осталось мало. Все ушло в цифру. Сплошные проекционные панно, сгенерированные нейросетью.