– Милый, это не смешно, – сказала я и тут же сгладила строгий тон неуверенной улыбкой.
Улыбаться не хотелось. Хотелось кричать и сыпать обвинениями, как сварливая истеричка, коих я презирала.
Минет до слез, вкусный ужин, на который ушло три часа, квартира, вылизанная до блеска, а в благодарность любимый решил поупражняться в остроумии.
Обидно. Но на обиженных воду возят. Обида разрушает тебя изнутри, и вообще надо уметь прощать.
– Сделать еще кофе? – спросила я, пытаясь вернуть себя в прежнее умиротворенное состояние.
– Дура! Ты вообще слышала, что я тебе сказал?!
Впервые в жизни Олег повысил на меня голос. Повысил – мягко сказано. Заорал. Закричал так, что слюна брызнула во все стороны и капельками влаги осела на моем лице. Шокированная, я продолжала сидеть на коленях у ног супруга и только испуганно моргала.
– На, вытрись!
В лицо мне полетела салфетка. Только сейчас я почувствовала, что губы и подбородок испачканы мужским семенем.
О боже…
– Я от тебя ухожу, – заявил Олег, вскочив на ноги. – Подаю на развод. У меня есть любовница. Любовница! Ты понимаешь? Я трахаю ее уже полгода. После работы. Когда говорю, что поехал на сервис или на рынок за запчастями для машины, на самом деле я еду к ней. И трахаю ее.
Вот почему наш старый «фольксваген» так часто ломался. Не потому, что дороги убитые и пробег большой, а…
Не верю.
Не могу в это поверить.
Это неправда.
В ушах зашумело. Комната перед глазами качнулась и поплыла.
Почему? За что? Я ведь… Я ведь была идеальной женой! Доброй, любящей, понимающей. Не какой-нибудь склочной бабой с вечным ПМС. Не опустившейся домохозяйкой, погрязшей в кастрюлях. И в постели отнюдь не рыба мороженая. Чего ему не хватало?
Надо было встать, подняться с колен, но силы меня покинули. Я так и продолжала сидеть на холодном полу, оглушенная, раздавленная, униженная.
А во рту горчило от проглоченной спермы.
Как он мог? Как мог?
Знал, что бросает меня, но пришел домой, съел с любовью приготовленный ужин, позволил мне опуститься на колени и сосать его член, а потом как ни в чем не бывало кончил мне в рот.
Я почувствовала себя вещью. Проституткой. Меня использовали и вышвырнули на помойку. Ощущение грязи прилипло к коже, намертво в нее въелось. Хуже – грязь проникла глубже, просочилась сквозь поры прямо в душу, замарала меня внутри.