Под конец недели он уже сидел рядом с почти что другом, но в какой-то странной, удивительной плоскости, не похожей ни на какие отношения, которые можно было бы обозначить. Студенты начали расходиться с последней пары, завтра начинаются выходные, а это значит, что они были особенно шумными в своем предвкушении. Он поморщился, а она спокойно собирала свои вещи с парты, так ни разу с ним и не заговорив, но сказав уже больше, чем он мог представить. Тогда он решил, что это тот самый момент, когда он хочет произнести то, что роится в мыслях, а если хочет, то нужно сказать.
– Хочешь я тебя пофотографирую?
Она повернулась, удивленно посмотрела, улыбнулась одними кончиками губ, и спросила.
– А ты умеешь фотографировать?
– Да, у меня есть фотоаппарат. Правда, по большей части я снимал природу, или родителей, но снимки были неплохие. Хочешь?
– А почему нет. Когда?
– Можно в эти выходные, погоду обещают холодную, но солнечную. В парке будет красиво, еще не все листья опали.
– Что ж, я не против. Тогда, наверное, нам нужно обменяться телефонами? Чтобы не потеряться, всякое может быть. Вдруг я приду не к той березе.
Он впервые рядом с ней скупо рассмеялся, а она подхватила задорно и звонко.
– Хорошо, ты мой запишешь, или я твой запишу?
На это девушка вытащила очередной листочек из тетради, красивыми ровными цифрами написала свой номер, и положила этот листок перед ним.
– Позвони мне. Или напиши, можем завтра после обеда встретиться.
– Хорошо, я напишу. Не звони мне, я не возьму трубку, тоже напиши.
На это она кивнула, и, положив тетрадь обратно в сумку, ушла.
Он никогда никому не звонил, и на звонки тоже не отвечал. Он не знал почему, но просто не мог этого сделать. Даже на прием к врачу его записывали родители. Откуда была эта паника, поднять трубку, или набрать номер? Когда-то он пытался это понять, развернуть, осознать, но у него не вышло. Поэтому, он просто плюнул на этот факт и решил, что даже с этой мелочью он все равно прекрасен. Единственный человек, чьи звонки он принимал – это была мама. На то были две причины. Первая – он знает ее всю свою жизнь. И вторая – отец никогда не звонил.
В тот вечер он шел домой в каком-то странном приподнятом настроении, непонятном и немного пугающем. Это было предвкушение, или волнение? Он не знал. Но единственное, что он понял точно – ему нравится это чувствовать. Даже несмотря на то, что все новое он всегда воспринимал с трудом.