Османцы засыпали прорытый потайной ход. План кызылбашей рухнул.
В ту пору Султанали-бей состоял на службе вместе с Алигулу-ханом Шамлы при Аббасе Мирзе и участвовал в составе трехсот отборных воинов из рода Баят в сражении.
Когда затея с подкопом провалилась, Хамза Мирза решил пойти на открытый бой. Он двинул свой отряд на приступ твердыни, призвав в это дело и Султанали-бея.
Нападавшие использовали и дощатые щиты-башни на колесах. Движущаяся башня была изнутри набита мешками с землей, а колеса обмотали льняным полотном во избежание шума. Высота передвижной башни достигала высоты крепостных стен. Кызылбаши хотели незаметно приблизится к стенам и через них ворваться в стан врага. Но османцы успели обнаружить их и обрушили огонь из мушкетов и пушек; одновременно из крепости вышли до 700 аскеров и ринулись на кызылбашей. Султанали-бей, несмотря на неравенство сил и отчаянное положение, бился отважно и пал смертью храбрых. А юный Орудж-бей вышел из боя живым, правда, получив ранение. Его доставили к шаху Мохаммеду Худабенде. Монарх погладил по голове раненого воина, сказал утешительно:
– Да упокоит Аллах душу Султанали, верного брата и храброго мюрида моего! Вечная память ему! Дух его будет осенять всегда сограждан державы моей. И отныне тебе суждено стать опорой нашей…
И шах призвал рисовальщиков и велел запечатлеть образ Султанали-бея. И на созданной картине Солтанали-бей был изображен стоящим над семью поверженными османскими офицерами.
Теперь не было ни старинного портрета, ни мечети, где он хранился.
Все было стерто из памяти истории.
IV
Трагедия Адиль-Гирея и Мехди Ульи
Когда я прогуливался по древним улицам Казвина, города исторических героев, интриг и трагедий, мне чудилось эхо давних событий, слышался гром битв, топот конских копыт, звон мечей, свист летящих копий, стоны раненых воинов… Эта память пропахла кровью.
Мы перекусили в одном из попутных кафе. Меня почему-то клонило ко сну. Показалось, что здесь к еде примешивают нечто снотворное, может быть, это в интересах режима мулл, и их устраивает, чтобы люди пребывали в беспробудной дреме; может быть, какие-то злонамеренные силы желали усыпить вашего покорного слугу, Аллах их знает. Но я убежден, что деспотические режимы не любят бодрствующих и трезвомыслящих. Сейчас я был в положении сказочного Меликмамеда, посыпавшего рану солью, чтобы не забыться сном…