– Успокойтесь, молодой человек, Поберегите ваши нервы для старости, а уехать в ту дыру можно именно с этой платформы.
Я вошел в вагон гордый, как аист. (Неплохое сравнение, да, – гордый, как аист? А еще кое-кто говорит, что в моих рассказах мало образности.)
– Здесь свободно? – спросил я. И опять никто не ответил. Я плюнул и сел, не дождавшись ответа. Да и зачем мне нужно чье-то разрешение? Что, он ему по наследству досталось? Или это его папа изобрел поезд? Сижу себе, думаю обо всем этом, и тут замечаю, что рядом со мной сидит молодая женщина. Собственно то, что она молодая, я узнал только когда она спрыгнула с поезда. Потому что нижнее белье ее оказалось плиссированным, а такое белье носят только молодые. Рядом с ней сидел маленький мальчик. На это я уж совсем не обратил внимания, о чем потом горько пожалел. Знал ведь, что на детей надо обращать особое внимание, что надо в первую очередь сдружиться именно с детьми. Иначе… Короче, сижу себе, любуюсь пейзажем за окном.
Думаю о чем-то. Не важно о чем. Готовлюсь плавно к сладостному, беззаботному, но крайне необходимому процессу дремы, как вдруг чувствую, как что-то обжигает мне бок. Оглядываюсь и вижу, как этот самый мальчишка, что был рядом с женщиной, стоит сбоку и совершенно спокойно совершает деяние, недопустимое в общественном месте, а попросту говоря, вынув свое мужское достоинство, впрочем, какое там достоинство – вот инструмент, который Залха увидела у нашего односельчанина Имралы – это достоинство, а тут так себе, отросток не больше шелковичного червя, и орошает меня из него. Я с криком вскочил на ноги. Высказал его матери все, что думал по поводу ее сына. Та, не переставая, затвердила “Простите, Бога ради…”
Окружающие смеялись. Видя это, она тоже присоединилась к остальным. Тогда я в бешенстве сорвал с себя рубашку и выжал на нее эту (примите к сведению!) вонючую жидкость. Судя по всему, женщина этого не ожидала. Она тоже завопила и вскочила на ноги:
– Нахал! – воскликнула женщина. Я с достоинством ответил, что это она нахалка, ее отец – нахал, все их семейство, включая кошку – нахалы. С утра морочит людям голову рассказами о благовоспитанности своей кошки, но не может научить приличиям своего оболтуса-сына. Женщина возразила, что я бездушный и бессердечный человек, а обгадивший меня мальчик – еще сущее дитя, и нельзя так раздувать всякую ерунду.