Я подбежал к почтальону и говорю:
– Подождите, еще мое письмо заберите!
– Сейчас, – отвечает он, – вытащу мешок, прямо в него бросишь.
Голос у него был хрипловатый, даже как бы скрежещущий. Горло болит, что ли?
Ну, всякое бывает.
Тем временем наш шофер со всех ног чесанул к «газельке»: наверное, испугался, что его шеф, то есть Потапов-олд, будет ругать, что долго стоим. А мешок заело: почтальон его дерг-дерг, да напрасно. И вдруг я слышу фырканье мотора и вижу, что «газель» взяла с места и помчалась прочь!
Наверное, шофер меня не заметил. Вот так номер!
– Эй! – кричу. – Подождите!
– Что, забыли тебя? – ухмыльнулся почтальон, наконец-то выдернув мешок и подставляя мне. – Бросай сюда свое письмо, садись в мой пикапчик – мы их мигом догоним.
Он держал мешок раскрытым, и, бросив мамин конверт, я невольно туда заглянул. Там оказалось всего два конверта: мой и, стало быть, нашего водителя. Оба лежали лицевой стороной вверх, и что-то меня в эту минуту зацепило, что-то бросилось в глаза, что-то показалось странным… Но сейчас было не до размышлений: надо догонять наших!
Почтальон забросил мешок в кузов, вскочил в кабину и открыл мне дверцу:
– Давай в темпе!
Я плюхнулся рядом, мотор взревел, пикап рванул вперед с такой скоростью, что меня аж в спинку сиденья вжало.
– Ого, – говорю, – мы их и правда быстро нагоним!
– Оглянуться не успеешь! – сказал он и засмеялся.
И тут я вдруг сообразил, что именно мне показалось странным на конвертах в почтовом мешке: на них были только имена и фамилии получателей, но не было адресов.
– Ничего удивительного, – буркнул почтальон, как-то угадав, что меня удивило. – Сюда опускают только такие письма. Для мертвых. У шофера вашей машины умерла дочь, которой было пятнадцать лет.
– Откуда вы знаете, что у него была дочь? – уставился я недоумевающе, и шофер повернул ко мне свое остроносое худое, со впалыми щеками темноглазое лицо:
– Глупый вопрос.
– А, ну да, конечно! – спохватился я. – Вы прочли имя на конверте.
Почтальон молча кивнул и снова повернулся к рулю.
– А про возраст откуда знаете? – спросил я, но он, похоже, не услышал и пробормотал:
– Ее отец уже шестнадцать лет приезжает сюда с новыми письмами для Людмилы Петровны Смирновой.
– Значит, его дочку звали Людмила Петровна Смирнова, – блеснул я сообразительностью. – А моего брата звали Алексей Васильевич Лесников. И он тоже умер шестнадцать лет назад. Моя мама верит, что он когда-нибудь прочтет ее письма. Но ведь это невозможно! И все эти письма написаны зря!