– Не помню. – пожав плечами ответила девушка.
– Ах, не помните?! А я помню как нашли её бедняжку истерзанную. Сожрали твари!
– Небось, просто волки загрызли.
– Все то вам просто! Сама видела, что не волки её так! На теле следы от зубов далеко не волчьих. Вот вы бы княжна в обморок упали, если увидели! Язык у вас острый и речь дерзкая слишком для юной девицы! Но не надо забывать чему вас учила мамзель Жаклин… – Акулина продолжила говорить.
Девушка склонила голову, устало вздохнув.
– Расскажи побольше про девку ту. – наконец прервала её Анна, только чтобы сменить тему. Настроение резко упало.
– А вы не пойдете никуда, если я расскажу?
– Не пойду.
– Смотрите мне! Слово свое держите. А то попадет мне старой кухарке. Батюшка то ваш не стал рассказывать вам этого. Я себя подставляю.
– Ох, да говори уже! – повысив голос сказала княжна.
Девушка села на кушетку, почувствовав лёгкое головокружение.
– Глафира имя её, кузнеца дочь. В ночь Ивана Купала вышла с ребятней в лес. Их много было, человек десять, пятнадцать, не сразу хватились, что одной нет. А потом искали-искали, не нашли. Только дудочка осталась её рядом с болотом. Жаль девку, молодая она была, вашего возраста. Уже и жениха нашли, и всё то у них ладно было.
– Скажи как она выглядела. – пробормотала Анна.
– Так вы её и не видели может никогда, она около ваших покоев не ошивалась. Высокая была девка, русые волосы и на лице две родинки под левым глазом. Голос приятный звонкий. Улыбалась часто…
Княжна по описанию смутно вспоминала, что таковая и правда была. Странно, что образ именно этой девушки всплыл в голове. Ведь Анна сама по себе пыталась не обращать внимание на крестьян. Их существование было ничтожно. Такое отторжение возможно было вызвано отрицательным примером матери. Сначала презрение распространялось на прислугу, а затем переросло во что-то более глобальное-мизантропию. Княжна терпела приступы отвращения к людям. Девушке казалось, что единственное, что в состоянии ощущать её тело это бесконечную усталость.
Анна чувствовала как каждое слово сказанное Акулиной резкой болью пульсировало в голове. Её голос слишком громкий. Настолько громкий, что невозможно разобрать смысл.
– Достаточно! – вдруг крикнула княжна.
На мгновение служанка замолкла от неожиданности.
– Мне надоело.– прошептала княжна, пытаясь скрыть свою злость.