Почему я написал это произведение с обильным использованием ненормативной лексики? Во-первых, я не считаю эту лексику ненормативной. Просто для одних случаев и обстоятельств есть одни нормы, когда мы говорим на одном языке, а в других – на более ёмком, сочном, выразительном, мясистом и перчёном. То, что мы называем русским матом – исключительное явление, это шедевры нашего мощного, глубокого, сильного языка, в других такого нет. В принципе, только этими несколькими обсценными корнями можно на Руси разговаривать со всеми людьми и быть понятым, можно выразить любую мысль, глубокую, содержательную, и с нюансами. Русский мат – это лингвистический шедевр, это драгоценный камень в короне русской словесности, он передаёт тончайшие оттенки чувств, он проникает в самую суть обсуждаемого вопроса, будь то вопросы любви, политики, строительства, спорта или рыбалки. Этот роман поэтому исключительно для носителей русского языка, для влюблённых в русский язык, и, полагаю, его невозможно перевести на другие языки, не утратив самый цимес.
О чём этот роман? Обо всём. Он о главном – об энтелехии, о витальности, о той незримой силе, которая даёт нам жизнь, заставляет продолжать жизнь во что бы то ни стало, и держит до поры в нас эту жизнь, покуда она не улетучится туда, откуда пришла.
Что за название – “Опаньки”? Не позволено мне было планировавшееся название – “Йибанько” – вынести на обложку. Долгие годы я хотел назвать роман “Профессор Ий, пришелец”. Потом – “Ебанько”. Последнее название очень точно и ёмко отражает суть романа, но заезжено как вульгарное обзывательство. Совместил. Сократил до полного лаконичности и ёмкости. Получилось и созвучно, и точно по смыслу, и по обоим моим капризам – изначальному и последующему. Но такое название было отклонено издательством, как и слово “культовый”. Оставим на его совести, ибо оно потребовало для такого случая подтверждения от критиков, но кто будет меня критиковать? Я сам литературный и кинотеатральный критик. Не стал я спорить, убрал из названия.
Напоследок замечу, что я руководствовался теми же императивами, что и скульптор Чарльз Сайкс, создавая статуэтку “Дух экстаза” для “Роллс-Ройса” – как воплощение разумной скорости, грации и красоты, дух, в котором нет ни капли вульгарности, фривольности и ража. И я обошелся без пошлости, трюизмов, хамства, разнузданности, гадостности, стремясь вскрыть проявленность и проявления силы жизни и силы духа, их соразмерность, сочетанность и противоречия, когда сила сопротивляется духу, и дух сопротивляется силе. В этом противоречии и сокрыт “движок” романа, побудительная сила, толкающая развитие бессюжетности в отсутствие действия. Это пояснение для тех, кто не знаком ни с законами драматургии, ни с вещами, упоминаемыми в романе, но различат лишь одну сплошную случку и матерщину. А на самом деле, это один из лучших романов, созданных человечеством. С лучшими образцами я все-таки заставил себя познакомиться, чтобы трезво и объективно понять своё место в русской и мировой литературе и занять его, пусть даже и для очень узкого круга имеющих вкус и толк читателей.