Загадка русского книжного орнамента - страница 7

, или (рис. 8) зверь с длинным хвостом и т. п. Что касается до характерной приметы человеческих лиц, то она господствует и в рукописях южнославянских древнейшей эпохи. Буквы с этим орнаментом можно видеть в болгарском Евангелии XII века, из библиотеки профессора Григоровича, поступившем в Московский публичный музей; например, на лист. 66 и 99 об. буквы В и Р (рис. 9); обе писаны киноварью, как и прочие заглавные буквы, а в верхних овалах обеих букв изображено лицо: глаза, нос, рот – чернилами, а на щеках ударено киноварью; со лба по обе стороны спускаются завитки, тоже киноварью, будто кудри волос на голове.

3. Заставка из Евангелия XII–XIII в. Моск. Арханг. собора

4. Заставка из Евангелия XII–XIII в. Моск. Арханг. собора

5, 6, 7. Р, П, В – из Евангелия XII–XIII в. Моск. Арханг. собора

8. В – из Евангелия XII–XIII в. Моск. Арханг. собора

9. Р – из болг. Евангелия Григоровича

(Моск. Рум. муз., № 1690)

Такова история орнамента в Евангелии Архангельского собора XII–XIII вв. Через Остромирово Евангелие он восходит к болгарским оригиналам; а так как Виолле-ле-Дюк усматривает – как уже замечено – славянское в орнаменте византийском, то как же надобно понимать этих азиатских славян, туранцев и людей желтого племени, коих он призывает для совокупного воспроизведения орнаментов нашей русской рукописи? Кто эти азиатские славяне? Где наложили они свою руку на украшения Архангельского Евангелия, в России или Греции? Были это русские или болгары? Даже в тех заставках, которые приведены у Виолле-ле-Дюка, стиль византийский заметен; в других заставках, не вошедших в издание г. Бутовского, и замазан писцом, который, вместо того чтобы воспроизвести его тонкими очерками и нежными красками по золоту, мазал широкою кистью, щедро макая ее во все краски, какие только были у него под рукою, – это именно: в красную, желтую, зеленую и синюю. Оттого те же рисунки, что в Остромировом Евангелии или в болгарском Григоровича, получают у него, на беглый взгляд, совершенно другой характер.

Итак, остается уступить на долю желтой расы в нашем Евангелии только – как выражается вежливо Виолле-ле-Дюк – гармонию тонов: мы – русские – свои люди с писцом этой рукописи; потому не обидим его памяти, более дорогой для нас, нежели для французского архитектора, если эту вежливую фразу переведем