И, без сомнения, одним из самых ярких подобных знамен, как и положено каждому нормальному зятю, была его дражайшая теща Екатерина Медичи (13.04.1519–1589).
Через столетия один из лидеров Великой французской революции 1789 года, граф Мирабо, представитель родовитейшей знати, одним из первых возвысивший голос на короля, что и стало прологом революции, приведшей монархию на эшафот – таким образом, так сказать, паршивая овца в своем стаде, – циник, софист и любитель парадоксов, изрек: «В роду у меня был только один мезальянс – это Медичи». Изреченная фраза дышала антимонархизмом, ибо семейство Медичи давно и прочно переплелось с царствующим французским домом, эпатажем и некоим все же, заметим и примиримся, тщеславием.
Но из песни слов не выкинешь, да и правда дорогу проторит. Не говоря уже о том, что слово – не воробей. Действительно, для Франции, где до конца XVIII века существовало четкое членение на три сословия – два благородных и презрительное «третье», где каждый старался вывести своих предков прямо из библейских времен, пословица «Когда Адам пахал, а Ева пряла – то кто тогда был дворянином?» служила слабым подспорьем и утешением для невезунчиков. И вот в такое куртуазно-корпоративное общество семейство Медичи в Средние века, в самый расцвет подобных умонастроений, делает ряд блестящих прямо-таки прорывов – сразу на самый верх пирамиды. И это при том, что даже самые любезные и щедро награждаемые генеалоги не могли углубить семейное древо рода более чем на двести лет. Словом, на какой-то пустяк.
Основателем рода Медичи, вошедшим в историю как тираны Флоренции, запечатленные пером Никколо Макиавелли, покровители искусства и любители использовать утонченные яды, явился Аверардо Медичи, ставший в 1314 году гонфалоньером Флоренции. Гонфалоньер первоначально означал руководителя военных отрядов города, позднее это переплелось с должностью главы правительства. Вероятно, второе понятие в данном случае более справедливо, ибо Аверардо принадлежал к богатым городским купцам. Однако первое подлинно историческое лицо среди Медичи еще более позднего происхождения, Сальвестро Медичи, стал гонфалоньером в 1378 году, демагогически-демонстративно поддержав восстание «Чомпи» (буквально – валяльщиков шерсти), мелких ремесленников и рабочих, против олигархии старших цехов. Популизм и в данном случае послужил хорошей ступенью к диктатуре. Наследовавший ему Джованни занялся учреждением банков и, умирая, оставил своим сыновьям гигантское состояние, с которым те пошли на окончательное завоевание политической власти. Ходили упорные слухи, что основу этого состояния, равно как и сказочного богатства всего рода Медичи, составили сокровища папы Иоанна XXIII. Этот папа, в миру пират Балтазар Косса, оставил Джованни все, что имел, нажитое грабежами, ростовщичеством, продажей индульгенций, когда уезжал на Констанский собор, коему надлежало определить судьбу католичества. Там папа был смещен с поста первосвященника и посажен в тюрьму. Когда много лет спустя он вырвался оттуда и обрел свободу, выторговав себе за нее лишь кардинальскую шапку взамен утраченной папской тиары и потребовал у Медичи отданное на сохранение, тот ответил: